Неверие немцев в возможность сотрудничества с ленинским правительством было чертой, разграничивающей тупик и кризис. Подписывая договор, Германия надеялась иметь в своем тылу «мирно настроенную Россию, из которой изголодавшиеся Центральные державы могли бы извлекать продовольствие и сырье». Реальность оказалась прямо противоположной. «Слухи, шедшие из России, с каждым днем становились все печальнее» – ни спокойствия, ни продовольствия немцы не получили. «Настоящего мира на Восточном фронте не было». Германия, «хотя и со слабыми силами», сохраняла фронт [631] . Германское правительство нервничало не меньше большевистского, не понимая, как добиться выполнения тех или иных требований от в общем-то беспомощного Совнаркома. Из-за взаимного неверия в мир военные действия не прекращались [632] . И даже Чичерин, далекий от целей революционной войны, стремящийся наладить рабочие дипломатические отношения с немцами, считал, что Германия осталась главным врагом Советской России [633] .
Путем постепенных захватов немцы «во многих местах передвинули демаркационную линию к востоку» [634] . 6 мая было созвано экстренное заседание ЦК РКП(б) для обсуждения вопроса о международном положении советской России «в связи с обострением отношений с Германией, а также высадкой английского десанта в Мурманске и японского десанта на Дальнем Востоке» [635] . Обсуждалось, кроме того, положение на Украине после произведенного там немцами переворота. Ленин, видимо, на этом заседании победил. По крайней мере, ЦК принял написанное им постановление: «Немецкому ультиматуму уступить. Английский ультиматум отклонить. (Ибо война против Германии грозит непосредственно большими потерями и бедствиями, чем против Японии… Направить все силы на защиту уральско-кузнецкого района и территории как от Японии, так и от Германии. С Мирбахом вести переговоры в целях выяснения того, обязуются ли [немцы] заключить мир Финляндии и Украины с Россией и всячески ускорять этот мир, сознавая, что он несет новые аннексии… Начать тотчас эвакуацию на Урал всего вообще и Экспедиции заготовления государственных бумаг в частности» [636] .
На самом деле «ультиматумов» предъявлено не было (Ленин называл «ультиматумом» любое требование иностранных держав). Немцы настаивали на передаче Финляндии форта Ино как условия для заключения советско-финского мирного договора. Антанта, видимо, в первых числах мая пыталась снова предложить советскому правительству помощь в обмен на разрыв Брестского мира. Сами немцы в те недели считали, что с военной точки зрения формальное соблюдение Брестского соглашения или его аннулирование серьезно ничего не меняло. Тем не менее германское правительство решило, что пришло время объявить об окончании военных операций на Восточном фронте: 13 мая Кюльман, Людендорф и заместитель Кюльмана Бусше, принимая во внимание, что «большевики находятся под серьезной угрозой слева, то есть со стороны партии, исповедующей еще более радикальные взгляды, чем большевики» (левых эсеров), нашли нужным в интересах Германии «объявить раз и навсегда, что наши операции в России окончены», «демаркационная линия проведена» и «тем самым наступление завершено».