ВОЖДЬ БРОМДЕН /голос, записанный на магнитофонной ленте/. Новенький пришел к нам, папа. Сейчас они начнут его опутывать. У них ведь к каждому провода протянуты, а в голову каждому вместо мозгов вставлен прибор.
В полу тут магниты заложены, так что и ходим мы, только как они хотят.
Мозги у нас стали каменные и нутро железное, а вместо нервов — медная проволока.
В животе у нас шестеренки, а на лице вместо рта — сварочный шов.
Они включат рычажок, и мы задергаемся; включат другой — и замрем.
Сколько таких человеческих фабрик по всей стране разбросано — и не счесть. Надо же исправлять человеческую природу.
Это настоящая шайка, папа. Большущая — пребольшущая.
/Прислушивается./ Да-да, тут есть и эта штуковина тоже. Большая машина. Они меня всего на ней переиначили. Как раньше переиначили тебя!
Полный свет. На сцене — общая комната. Одновременно включается музыка — низкопробная модная белиберда в стиле Лоуренса Уелки гремит из усилителей. В дежурке СЕСТРА РЭТЧЕД, сменившая сестру Флинн, делает записи б историях болезни. За карточным столиком МАКМЭРФИ играет в очко с ХАРДИНГОМ, ЧЕЗВИКОМ, БИЛЛИ, СКЭНЛОНОМ и МАРТИНИ. МАКМЭРФИ так низко надвинул на глаза кепи, что вынужден откидываться назад, чтобы видеть карты. В зубах у него зажата сигарета, и он говорит, не выпуская ее изо рта. Речь его, красочная и пересыпанная жаргоном, резко отличается от остальных
МАКМЭРФИ. Эй вы, сосунки, а ну, пошевеливайтесь — бьешь или пропускаешь? Бьешь, значит? Так-так-так, мальчик, хочешь, значит, пойти королем, подумать только. Значит, придет к тебе, парнишка, эта прелестная малышка, — и треснут штаны, Худо дело. Иду на вас, мистер Скэнлон. И когда же наконец какой-то идиот в этой их медицинской оранжерейке, который включил этот чертов грохот, догадается выключить его! /Встает и направляется к дежурке./ Тьфу, в жизни не слыхал такого грохота — рехнуться можно! /Стучит в окошечко./
РЭТЧЕД /отодвигая стеклянную панель/. В чем дело?
МАКМЭРФИ, Вы не возражали бы выключить этот чертов грохот?
РЭТЧЕД. Да, мистер Макмэрфи.
МАКМЭРФИ. Что — да?
РЭТЧЕД. Да, я возражаю. Считается, что музыка имеет терапевтический эффект.
МАКМЭРФИ. Какой, к черту, может быть терапевтический эффект от Лоуренса Уелка?
РЭТЧЕД. Пожалуйста, не упирайтесь в стекло — на нем останутся отпечатки пальцев.
МАКМЭРФИ /поворачиваясь к ней спиной и намереваясь вернуться на свое место/. Конское дерь-мо.
РЭТЧЕД. Да, кстати, мистер Макмэрфи, мне следовало сказать вам, что азартные игры у нас запрещены,
МАКМЭРФИ. А мы играем на сигареты.
РЭТЧЕД /с улыбкой