В апреле 1917 г. вследствие саботажа антивоенно настроенных солдат развалился на взлете ВК-I, кто-то подпилил стойку левой консоли крыла. Старший лейтенант Лавров и его экипаж погибли. Сикорский потерял самого близкого друга, одного из лучших летчиков и командиров кораблей Эскадры. Гибель экипажа Лаврова была использована для создания летом 1917 г. комиссии для проверки расчетной прочности и аэродинамических качеств «Муромца». К сожалению, в условиях разнузданной «демократической» травли Сикорского даже крупные ученые поддались давлению и не всегда были объективны. По их расчетам получалось, что полет на «Муромце» исключительно опасен и непонятно, как он вообще летает и не рассыпается в воздухе.
Торпедоносец «Илья Муромец»-Г-3 (№ 244)
В работе комиссии принимали участие Сикорский и Ярковский. Их аппеляции во внимание не принимались. Некоторые чиновники вообще требовали прекратить производство «Муромцев» и на РБВЗ строить по лицензии английские и итальянские бомбовозы.
Вся эта возня вокруг «Муромцев» трепала Сикорскому не только нервы, она отнимала драгоценное время. Привыкший выпускать в год по четыре-пять новых типов самолетов, Сикорский в 1917 г. не создал ни одной новой модели. Он имел возможность дорабатывать только свои легкие самолеты. Контракт РБВЗ на 40 «Муромцев»-Е-2 и Г-3бис, заключение которого планировалось на март 1917 г., новые руководители авиации просто «заболтали». Не получил поддержки и новый проект «Муромца»-Ж. Под давлением комиссии Сикорскому пришлось переделать очередной воздушный корабль № 243. Эта модификация получила название «Илья Муромец»-Г-3 «усиленный», или Г-4. Установка на «Муромцы»-Г тяжелых с большим расходом топлива двигателей «Рено» и так уже потребовала усиления коробки крыльев и шасси, что в совокупности с проводимой ранее заменой крыльев и стабилизаторов большей площади, установкой дополнительных огневых точек и других средств повышения боевой эффективности уменьшило бомбовую нагрузку модификации Г-3 до 200 кг. Боевая же ценность «усиленного» по требованию Технического Комитета ИМ-Г-4 вообще равнялась нулю. Сикорский от дальнейшего переоборудования других пяти готовых к сдаче ИМ-Г-3 № 239–242 и 245 отказался. Эти «Муромцы» так и простояли на Корпусном аэродроме до весны 1918 г., когда их забрали в красную ЭВК. «Усиленный» же самолет осенью 1917 г. отправили в Эскадру. Однако до места назначения груз не дошел, № 243 ухитрились уронить с поезда.
Вместо созидательного творческого труда И.И. Сикорский был вынужден давать постоянные показания на всевозможных комиссиях и следствиях пристрастным и подчас просто неграмотным следователям нового правительства. Изгнанный из Эскадры Сикорский пытался восстановить свои прежние связи на флоте, строить самолеты для моряков. Однако в этом виде Вооруженных сил дела складывались еще хуже, чем в армии. Надежд не оставалось. Рушилось все. Пришедшие к власти «демократы», поглумившись над «монархистами», начали грызню между собой. «Авиабалт» был лишен какой-либо государственной поддержки. Забастовки на заводе прекратились. Бастовать стало не из-за чего. По привычке на завод ходили только члены завкома да несколько энтузиастов-инженеров. К осени 1917 г. «Авиабалт» практически полностью остановился. Теперь для размышлений у Сикорского было много времени.