Илли печально вздохнула, как хорошо, что она догадалась оставить Ингу точные распоряжения насчет Бертины и малыша, теперь у нее хоть за них не будет болеть душа.
– Дьявол! – Резко повернулся третий принц, – не могу я спать, когда над ухом так жалобно пыхтят!
– Ну что ты врешь, – возмутилась ошарашенная таким резким обвинением Илли, – вовсе я жалобно не пыхчу! И вообще, когда человек сильно хочет спать, на такие мелочи внимания не обращает.
– Спать хочет мое тело, – вздохнув, признался принц, – а в мозгу все просто лопается от любопытства, как там живут люди?
– Ты уверен… – девушка многозначительно указала взглядом на полотняную стенку, и показала на пальцах свое сомнение в том, что тут безопасно говорить о таких вещах.
– Потому и молчу, – нехотя буркнул он и сел, – что ты там жуешь?
– Пирожки с гусятиной. Вкусно, – Илли подвинула ему корзинку, – вот.
– Давай, – Бенгальд взял пирожок, откусил, пожевал и вдруг спросил, – а в вашей… провинции гуси водятся?
– Водятся, – не выдержав, улыбнулась Илли, – И собаки и кони и коровы и лоси… в лесу. Вот эльфы и гоблины не живут… такая бедная провинция, одни люди.
– Да? – Задумался его высочество, и вдруг решительно приказал, – ложись-ка ты спать. А то сядем на баркас и начнешь зевать. И я посплю.
И сообщил на пальцах, что позже поговорит с сеньоритой серьезнее.
Все понятно, хихикнула девушка заматываясь в одеяло, у принца любознательность зашкаливает, как когда-то у нее самой. Она прикрыла глаза и словно наяву оказалась в том дне, что перевернул всю ее жизнь.
Словно минуту назад открылась дверь кабинета главврача, нянечка поставила возле стола ее кресло и ушлепала в коридор. А Эдуард Петрович, строго взглянул на нее, и объявил, что ей очень повезло. Вот эти люди усыновили ее и сегодня забирают домой.
В первый момент Оля не поверила… не маленькая уже, десять лет. И в больнице почти полтора года… несколько операций, странно худые, застывшие в недвижимости ноги. Таких никто не усыновлял, от нее даже родная бабушка отказалась.
– Идем домой, – просто сказала худенькая женщина с зелеными глубокими глазами, улыбнувшись как-то особенно светло, – там и поговорим.
А статный сероглазый мужчина просто поднял ее на руки и понес прочь, отшвырнув ногой кресло, как совершенно бесполезную вещь.
Тогда ей было обидно, как же она будет без кресла? Неужели придется весь день лежать в кровати?
И только через несколько дней, вцепившись руками в прикрученные к стене специальные поручни и продвигаясь вдоль нее на дрожащих от слабости ножках, Оля поверила окончательно, что кресло ей действительно больше не понадобится.