Что еще больше раздражало Серену — девушка говорила с ужасным акцентом. Столь сильным, что она понимала лишь каждое третье слово, произносимое робкой горничной. Выговорить ее имя — Каоинтиорн — вообще было непосильной задачей для Серены.
А если уж совсем начистоту, говор Каоинтиорн больше всего напоминал речь пьяницы. Причем перевернутую задом наперед.
— Что ты сказала? — переспросила Серена.
Каоинтиорн повторила, и на этот раз Серена разобрала — ее ждали внизу, посланник хотел поговорить.
— Спасибо. — Каон… Куин. Серена вздохнула. — Спасибо, Куинни. Пожалуйста, передай ему, что я буду сию минуту. О, и еще, Куинни, скажи конюху, чтобы оседлал мою лошадь. Хочу прокатиться с ветерком.
— Хорошо, мисс, — ответила та и закрыла за собой дверь.
Улыбаясь, Серена запечатала письмо красным сургучом и с надеждой во взоре поцеловала конверт, прежде чем спуститься вниз.
Идя по дому, она тихонько прощалась с доносившимся из кухни запахом овсяных лепешек, блеянием овец за окном и той ужасающей тишиной, которая пропитывала все ее существование здесь. Никогда больше она не будет считать назойливые запахи, звуки и виды Лондона чем-то самим собой разумеющимся. Чем раньше она возвратится в Лондон, тем лучше. Быть может, сейчас отец сообщит ей новость, которой она давно ждала.
Серена разгладила фиолетовое шелковое платье и легкой тенью скользнула в дверь гостиной.
— Доброе утро, отец.
— Доброе утро, Серена, — ответил он.
На нем был, как она называла, «официальный костюм» — черный пиджак и парчовый жилет, которые явно выдавали в нем государственного деятеля.
— Не ожидала, что ты сегодня останешься дома. Я думала, ты собирался порыбачить с лордом Аски на озере Лох-Несс.
— Боюсь, сейчас не до этого. Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Никого, кроме них, в комнате не было. Серена вопросительно посмотрела на отца.
— С кем?
— Со мной.
Низкий голос, раздавшийся позади нее, испугал Серену. Она обернулась и обомлела.
Незнакомец был исполинского роста, на целый фут выше ее пяти с половиной футов. Одет, как и ее отец, в черный пиджак и черные брюки, но посредственный крой и грубая ткань пиджака немедленно выдавали в нем шотландца. Черные как смоль вьющиеся волосы обрамляли его лицо, перекликаясь со столь же черными широкими бровями, стремящимися к вискам. Подбородок и щеки отливали синевой, угрожавшей к завтрашнему дню превратиться в бороду. Серене пришлось вскинуть голову, чтобы заглянуть в зеленые глаза, смотревшие на нее из-под густых черных ресниц.
Подошел отец и встал между ними.
— Мистер Слейтер, я хочу представить вам мою дочь, Серену Марш. Серена, это Малькольм Слейтер. Твой телохранитель.