Малькольм взял ее за руку и прижал к стене. Серена оперлась о древние камни, почувствовала под рукой листья плюща. Шаль из розового поплина с темно-розовыми лентами на концах сползла с ее плеч, когда он потянул ее своими сильными пальцами.
Горячий язык омыл открывшуюся кожу плеч, отчего по всему ее телу побежали мурашки. Дыхание Серены стало прерывистым, когда огромная ладонь накрыла ее правую грудь, все еще находившуюся в путах платья. Соски ее напряглись, затвердев под его теплой ладонью. Она инстинктивно выгнула спину, прижавшись бедрами к каменно-твердой выпуклости в его брюках.
Он мял ее грудь, воспламеняя страсть в них обоих. Серена накрыла руками его ладони. Она трогала его крепкие руки, одну гладкую, в извивах вен, вторую — шершавую, в рубцах и шрамах. О, какая магия таилась в них! Из-за нее она хотела навсегда быть связанной с ним! Его недостатки в ее глазах становились достоинствами.
Малькольм склонился ниже, и Серена почувствовала его пальцы на своих чулках. Мягкое давление его пальцев на изгибе ее лодыжки зажгло пламя в самых потаенных местах ее тела, отчего она застонала.
Его мозолистые пальцы скользнули выше. Они пробирались сквозь ткань ее чулок, тянулись все выше и выше — по колену, вдоль подвязок, меж ее обнаженных бедер.
Ощущение живой грубой плоти на нежной коже пробудило в Серене давно забытый голод. Прикосновения Малькольма пробудили в ней больше, чем страсть, они пробудили приязнь. Шрамы, которые остались на ее сердце, когда ее первый и единственный любовник порвал с ней, сгладились… затянулись.
Подушечка пальца коснулась и развела в стороны складки ее женственности. В воспаленном сознании Серены пронеслись тысячи приятных мыслей, но зазвучал и трубный глас тревоги. Она совершила ошибку, однажды отдавшись мужчине, и это окончилось катастрофой. «Не делай этого снова, только не с этим мужчиной. Он слишком особенный, чтобы его потерять».
Чувство стыда от скрываемой ею тайны было слишком свежо, и каждый день она надеялась, что никто не узнает о ее распутстве. Но сейчас мужчина с обезображенной рукой был внутри ее, и он вот-вот узнает, что у нее тоже есть шрамы. Ее девственность исчезла, и на смену ей пришла гладкость, присущая только замужним.
Его рука замерла, и ее сердце — тоже. Глядя в сторону, она радовалась, что не видит выражение его лица. Серена ожидала возникновения подобной ситуации в свою брачную ночь, и к этому моменту она бы что-нибудь придумала. Но она никак не ожидала, что ответ держать придется уже сегодня вечером.
Она напряглась, готовясь к выражению шока с его стороны, или, чего хуже, к ехидному выпаду. Но ни того ни другого не последовало.