Постоянно усиливавшееся внутреннее недовольство казаков использованием их в качестве полицейской силы нашло свое весьма красноречивое выражение в многочисленных обращениях и требованиях казаков к властям, а также в так называемом притворном движении, отмечавшемся как среди армейского, так и среди станичного казачества. Особенно они активизировались после созыва 1-й Государственной думы. На имена депутатов от казачьих областей стали поступать многочисленные заявления и «приговоры» казаков, в которых содержались настоятельные просьбы об освобождения их от несения несвойственных и чуждых им полицейских обязанностей. Например, казаки 31-го Донского казачьего полка в своем письме донским депутатам Думы отмечали, что они «…с радостью пошли на войну (с Японией. – В.Т .)», но их задержали внутри страны и отправили нести полицейскую службу, а это, по мнению казаков, «позор и срам вообще казачьему званию». А в обращении в Думу казаков 1-го Сводно-Донского полка говорилось: «Молим уволить нас от полицейской службы, которая противна нашей совести и которая оскорбляет достоинство нашего славного Донского войска». В самой Государственной думе группой депутатов был сделан специальный запрос, в котором говорилось о незаконности мобилизации казачьих частей и подразделений льготных очередей для привлечения их к внутренней полицейской службе. Этот вопрос специально обсуждался и в самой Думе. Так, при его рассмотрении на заседании Думы 13 июня 1906 г. выступили 13 депутатов, большинство из которых возмущалось направлением казаков на ликвидацию массовых народных выступлений, что, по их мнению, делало казаков ненавистными для народа. Донские депутаты 1-й Государственной думы Ф.Д. Крюков, М.П. Араканцев и В.А. Харламов выступили инициаторами думского запроса правительству о демобилизации казачьих льготных частей.
Не ослабевали и требования станичного казачества об освобождении казачьих частей и подразделений от выполнения полицейских функций. Настоятельные просьбы этого содержались в многочисленных «приговорах» и «наказах» станичных обществ, многие из которых направлялись в адрес Государственной думы.
Драматические события, получившие большую известность и вызвавшие значительный общественно-политический резонанс как на Дону, так и далеко за его пределами, произошли в окружной станице Усть-Медведицкой. 17 мая 1906 года станичным атаманом был собран сход, на котором в соответствии с поступившими указаниями войсковых властей планировалось составить «приговор» об имущественном и семейном положении мобилизованных казаков льготных очередей. По сути дела, данный документ должен был одобрить призыв этих казаков в армию для несения «внутренней» службы. Однако в ходе станичного схода многие казаки выступили категорически против этого. Большое воздействие на собравшихся оказали страстные речи подъесаула Ф.К. Миронова и дьякона Н. Бурыкина. Сход практически единогласно отказался от навязываемого ему официального «приговора» и постановил не пускать находившихся на льготе казаков на службу. Более того, был составлен совершенно иной по содержанию «Наказ Усть-Медведицкой станицы донским казакам», в котором среди прочего говорилось о том, что полицейская служба недостойна звания казака, охрана помещичьих имений и интересов фабрикантов противна казачьим взглядам, и содержалось требование «…казаков на службу не только не отдавать, но и возвратить уже забранных в полки 2-й и 3-й очереди». Этот так называемый Усть-Медведицкий приговор, а тогдашняя печать и современники именно так называли «Наказ Усть-Медведицкой станицы донским казакам», получил довольно большую известность и вызвал соответствующую реакцию и у казаков, и официальных лиц, и в различных слоях в целом.