Подавала еду женщина лет пятидесяти, у которой, казалось, под выцветшим лимонно-зеленым рабочим халатиком никакой другой одежды не было.
— От этих печей такая жара, — сказала она, уловив его удивленный взгляд. — Хотите что-нибудь выпить?
— Большой кофе и две маленьких кока-колы.
Женщина достала из-под прилавка маленькую, заранее сложенную картонную коробку без крышки и указательным пальцем вставила боковые защелки. Уиллоус наблюдал, как она заполняет коробку кусками пиццы, салатом и безалкогольными напитками. На прилавке лежала стопка бумажных салфеток. Он взял себе три. Женщина послюнявила огрызок карандаша и, набросав несколько цифр на обрывке газеты, сообщила:
— С вас семь пятьдесят.
Уиллоус протянул десятидолларовую банкноту и положил в карман сдачу.
Энни и Шон заняли ближайший стол. Он сел рядом и разделил еду на троих.
— Ты взял какие-нибудь соломинки? — спросил Шон.
— Здесь их нет.
— А ты спрашивал?
— Нет, но я видел.
— Мама всегда дает нам соломинки…
— Нет, не всегда, — сказала Энни, быстро придвигаясь к отцу.
Уиллоус медленно ел нарезанную ломтиками пиццу. На вкус она была даже хуже, чем на вид. Он подцепил пластмассовой вилкой немного салата.
— Ты можешь взять и мой тоже, если хочешь, — сказал Шон, слизывая томатный соус со своих растопыренных пальцев.
— Невкусно, — сказала Энни, отставляя тарелку.
— Могу я получить на десерт сахарную вату? — хитренько улыбнулся Шон.
— Конечно, только если съешь немного салата.
Уиллоус отставил в сторону пустую картонную коробку, сделанную просто, но элегантно.
Энни придвинулась поближе к отцу.
— Можно тебя спросить кое о чем, папа?
— Что за вопрос, душенька, конечно!
— Почему ты ушел из дома?
Хотя Уиллоус и предполагал, что подобный разговор может случиться в любое время, вопрос все равно оказался для него неожиданным. Он посмотрел через стол на сына. Мальчик играл вилкой, стараясь расширить расстояние между ее пластмассовыми зубьями.
— Ты разве не говорила об этом с мамой? — осторожно посмотрел на дочь Уиллоус.
Энни кивнула.
— И что она сказала?
— Что ты отдаешь так много времени работе, что его не хватает для семьи. Но это несправедливо, и она не собирается больше терпеть это.
Ничего нового, в общем-то, он не услышал.
Уиллоус отрывал кусочки бумажной салфетки, комкал их и бросал в кофейную чашку. Он занимался этим, ожидая, чтобы дочь выговорилась. Это была хитрость полицейского, так называемый способ затягивания паузы и снятия напряжения. Он не раз применял этот способ на допросах. Очередным щелчком он отправил еще один бумажный шарик в кофейную чашку. Ему не пришло в голову, что его восьмилетний сын безмолвно принимает участие в этом разговоре.