Лимбер протянул руку, и на ладонь ему скользнул плотный лист гербовой бумаги, исписанный размашистым королевским почерком. Мужчина вынул из подставки ручку, черкнул что-то в конце документа, поставил на подпись печать, на секунду возникшую в его руке и вновь скрывшуюся за дверцей магического сейфа, приложил оттиск перстня-печатки к документу и телепортировал готовый свиток Клайду, бросив с хитрой небрежностью:
– Ну что ж, добро пожаловать в семью, сынок. Эту бумажку, подтверждающую твои наследственные права, передашь в приемной секретарю, он займется улаживанием проблемы. А уж как вы с Риком будете делить имущество – не знаю, ну да вы находчивые, что-нибудь придумаете.
Принцы ошеломленно переглянулись, сраженные наповал последней шпилькой отца. За всеми метафизическими проблемами у обоих из головы совершенно вылетел материальный аспект происходящего. Впрочем, вслед за мгновенным шоком им одновременно пришла в головы светлая мысль, что между собой они, знающие один другого как самих себя, действительно сумеют разобраться. А сейчас нужно было рассказать отцу о том, как из одного у него получилось два сына, и доказать ему, что поступить иначе, чем так, как поступили его дети, было нельзя.
– Серьезный приступ боли скрутил Рика в таверне одного из миров, довольно далекого от Лоуленда, после чего брат уже не приходил в себя. Домой его приволок перепуганный Джей, и мы бросились за советом к Источнику, – поудобнее расположившись на диване, начала Элия с молчаливого благословения братьев.
Рассказ принцессы был достаточно подробным. Единственное, о чем умолчала богиня, это о своем подозрении насчет причины болезни – карты из Колоды Джокеров, отражающей обличье лишь одной души Рикардо-торговца, взгляд на которую и спровоцировал процесс разделения. Но Лимбер узнал о запросе в Совет Сил, о демоне расплетателе и Повелителе Межуровнья, о Силах Двадцати и Одной и наглом шантаже Волей Творца, на который решилась богиня. Принцы слушали рассказ сестры не менее увлеченно, чем король, ведь одному из них была ведома только половина истории, второй же не знал ничего.
– Спасибо, дочка, – кивнул король, когда принцесса завершила рассказ, и, как-то странно глянув на сыновей, хмыкнул: – Выходит, вы, охламоны, Элии теперь и жизнью и душами оба обязаны. За вас она просила тех, к кому, пожалуй, и я не рискнул бы обратиться, а если бы и посмел, вряд ли добился бы исполнения просьбы.
– Выходит что так, – пожав плечами, запросто признали братья, почему-то не испытывая от сознания этого факта никакого стеснения. Долг любому из родичей их беспокоил бы, как чирей на заднице, но быть обязанными Элии почему-то казалось принцам совершенно естественным. А вот выражение лица Лимбера и его интонации вогнали мужчин в состояние легкого замешательства. Они привыкли получать нагоняи, оплеухи, зуботычины и ворох поручений, привыкли к веселому панибратству на пирушках или в играх, но мысль о том, что отец может их любить и волноваться за их жизнь и здоровье, показалась принцам почти шокирующей. И тем не менее именно это чувство светилось сейчас в глазах Лимбера, именно оно заставило чуть дрогнуть его властный голос.