позиционировал, сказав, что никакой он не шаман. Что он, наоборот,
курандеро, целитель.
- А шаманы что... – он махнул рукой куда-то вправо и в ту же сторону
почему-то посмотрел, словно именно там, сплотившись в компактной
группе, и расположились все дисквалифицированные им шаманы.
И его тон, и его жест ясно говорили о том, что на профессиональное
уважение моего курандеро проштрафившимся шаманам рассчитывать не
приходилось.
- Asi? Вот так? - вежливо спросила я.
- Si. Они только и умеют, что готовить аяуаску да поить ей иностранных
туристов. И при этом еще целительство имитируют, - сказал он с легким
возмущением в голосе. - А оно доступно на самом деле только курандерос.-
- Asi? - еще раз для поддержания беседы вежливо спросила я.
- Si, - твердо ответил он и для пущей эмфазы остановил на мне свой
немигающий взгляд и затем, словно чтобы внести окончательную ясность,
веско сказал: - Спектр работы у курандеро гораздо шире, и дом настоящего
курандеро всегда полон не заморских туристов, а местных пациентов. ?Asi
es — вот так!
Звали моего курандеро Вилсон, и когда я впервые попала к нему в дом, то
действительно застала там местную пациентку. Она полусидела-полулежала
в раскладном деревянном кресле, а он окуривал ее дымом мапачо. Мапачо
— это такие сигареты-самокрутки из дикого табака, произрастающего в
сельве. Пока я у него находилась, он курил их безостановочно, а между
затяжками тихо пел заклинания и похлопывал терпеливую пациентку по
голове веером из сухих плетеных листьев. С этим веером, кстати, мне тоже
потом пришлось познакомиться поближе, правда, уже не в такой
идиллической обстановке, которую я застала у него дома.
Почему я попала к нему — именно к нему? Наверное, случайно, хотя на
самом деле кто решится ответить на такой вопрос со всей определенностью?
Случайности, закономерности и предопределенности — все они в нашем
восприятии сплетаются самым причудливым образом. Поэтому следует на
всякий случай все-таки отметить, что возникла эта случайность совершенно
однозначно в результате моих целенаправленных действий. Какая часть в
ней отводилась закономерности и предопределенности — ничего
определенного сказать не берусь. Непростой это вопрос — почему и
оставляю выводы на Ваше субъективное усмотрение.
Вместо этого лучше расскажу, что предшествовало стакану бодрящего
апельсинного сока, который был выпит прохладным утром на базаре в
Тамшияку.
Так вот, ему предшествовал панамский период. Он начался год тому назад
высоко на гребне событий, потом постепенно стал утрачивать свой
кинетический заряд, после чего с гребня волны заскользил вниз, к ее