В маленьком домике, где Дороти оказалась часа два спустя, было сыро и холодно. Лампочка в гостиной мигнула, едва не погаснув, но все-таки загорелась вновь.
Слава богу, вздохнула девушка. Еще не хватало — оказаться в этой трущобе в кромешной темноте. Только бы не проводка, ведь тогда не миновать очередного объяснения с домохозяином.
И она поспешила юркнуть в свои апартаменты.
Комната была маленькая, обстановка унылая и безвкусная, но утром, перед работой, Дороти предусмотрительно сложила пирамидку из поленьев в узком викторианском камине и сейчас, в трепетных бликах вспыхнувшего огня, мебель уже не казалась такой обшарпанной.
Не в первый раз тосковала Дороти по теплу родного дома, по своей комнатке с угловым секретером розового дерева и старинным резным столом, — своеобразными символами отцовского кабинета. Но все это кануло в небытие, когда ее внезапно атаковали неумолимые кредиторы.
— Я поверить не могу, что ты оказался таким дураком, Фред! — запальчиво набросилась на отца тетушка Эрма. — Как можно было допустить это!
— Наверное, мной овладела алчность. Ты же знаешь… Несколько удачных часов на бирже — и можно заработать целое состояние. Никто не предполагал, что все пойдет под откос.
— Я надеюсь, ты не рассчитываешь, что мы с Келвином поможем тебе выпутаться. Кризис ударил и по нашему карману. Конечно, вопрос с жильем мы решим, пока ты снова не станешь на ноги. Найдем что-нибудь поскромнее. Келвин готов заплатить за год вперед. По крайней мере, у вас с Дороти будет крыша над головой!
Трудно было представить себе что-либо более скромное, чем коттедж «Акация». На его жалком цементном дворике не росло ни былинки.
— Папа, — шепнула она, когда хозяин, мистер Харви Стаут, оставил их одних, — мы не можем тут жить. Это ужасно.
— Как говорит твоя мудрая тетка, это все же «крыша над головой». Поживем здесь, пока мы не найдем чего-нибудь получше, — и отец ласково обнял ее.
Дороти без энтузиазма отмечала с подругами окончание экзаменов, когда ее вызвали к телефону.
В окружном отделе социального страхования, в очереди, отцу внезапно стало плохо. Ему вызвали «скорую», но по дороге в больницу он скончался.
Потрясенная горем, словно в каком-то болезненном бреду, Дороти узнала, что «может находиться в доме до конца оплаченного срока», и то, вероятно, только потому, что дядюшка не сумел вытрясти из ненавистного Стаута задаток.
Она не хотела оставаться — ни в этой паршивой «Акации», ни вообще в Истхэме, но ей нужно было прийти в себя и обдумать, как жить дальше. Дороти теперь предстояло самой заботиться о себе.