Но мэн прошел мимо и, сбежав по ступенькам, поспешил к серебристой «тойоте».
Женщина шагнула ко мне и подняла на меня свои печальные глаза.
— Здравствуйте. Я увидела вас из окна кафе. Решила заранее заказать столик. Вечером здесь бывает много народу.
— Как вы узнали, что я — это я?
— Узнала.
Я смущенно кашлянул.
— Э… понимаете, Инна… я… мм… у меня…
— Понимаю. Вы же сами намекнули об этом по телефону. Как говорится, замнем для ясности. Пошли.
Так, опускаюсь все ниже — как сказал когда-то главный герой шукшинской мелодрамы «Калина красная». В былые времена я угощал женщин, а не они меня.
Мы сели за угловым столиком. Кафе действительно было заполнено уже на три четверти. Под потолком надрывался с экрана телевизора татуированный с ног до головы, как уголовник, доморощенный рэппер — к счастью, не очень громко.
Подошла официантка.
— Что будем заказывать? — Инна вопросительно посмотрела на меня.
Я небрежно махнул рукой, демонстрируя безразличие, хотя, честно говоря, жрать хотелось весьма ощутимо.
Она отчеркнула в меню какие-то блюда, и девушка отправилась выполнять заказ.
Моей новой знакомой было около сорока. Может, чуть больше: удачная косметика скрывает все, что нужно скрыть, подчеркивая то, на что следует обратить внимание. Короткая стрижка, правильные черты, высокий лоб, маленький нос, пухлые губы. Очень красивая женщина — с уставшим и печальным лицом.
— Ну и как? — чуть насмешливо спросила она, перехватив мой взгляд.
— Нормально.
— Слава богу.
Она достала из сумочки пачку сигарет, чиркнула зажигалкой.
— Давай на «ты». Так удобней.
— Давай, — согласился я.
— Что у тебя?
— Много всего. Не знаю, в каком порядке это все выстроить — по хронологии или по значимости.
— В любом. Рассказывай.
— От меня ушла любимая женщина.
Инна выпустила кольцо дыма, которое поплыло вверх, к потолку. Проводила его глазами.
— Жена?
— Нет. Я в разводе. Другая.
— Почему?
— Если бы я знал… — вздохнул я.
— Любил?
— Любил. Делал для нее все. Давал деньги. Покупал наряды. Целовал ноги. Что, ну что, черт побери, вам еще надо?!
— Каждой — свое, — задумчиво произнесла она. — Одна счастлива, что муж не пьет, другая — что не таскается по бабам, третья — что приносит всю зарплату… Каждой свое. Счастье — категория субъективная.
— Вообще-то я думал, что каждой — любовь, — с горечью заметил я. — А то, чтоб не пил, не таскался и денег давал немало, — было у нее все это, было! Но главное — любил! И по-прежнему люблю!
— С любовью сложнее, Игорь. Как поется в одной песне: мы выбираем — нас выбирают… — она помолчала. — Это и есть твоя главная неприятность?