Во внезапной тишине, которую вызвало это заявление, Франсис произнесла, затаив дыхание:
— Вы хотите сказать, сэр, что мы не будем жить в доме лорда Ларчвуда?
— Я хочу сказать, дорогая, что вы будете жить в Ротердейле, как подобает маркизу и его сестре. Управление имением и состоянием, несколько лет являвшееся моими прямыми обязанностями, так и останется в моих руках, пока Джонатан не достигнет соответствующего возраста. — Он смолк, изучая ее лицо, и его собственное вдруг опечалилось. — Вы сомневаетесь, леди Франсис? Неужели вы мне не доверяете только потому, что я сын своего отца?
— Я… я не хотела обидеть вас, сэр, — пробормотала она. — Но я не знала — мой дед хотел, чтобы лорд Ларчвуд…
— Но желание короля превыше всех остальных, — напомнил он тихо. — Ситуация, в конце концов, очень деликатная. Ваш дедушка противостоял его величеству всеми доступными ему средствами, и то, что его величество готов вернуть такое богатое и большое поместье тому, кто был воспитан в атмосфере враждебной Стюартам, красноречиво говорит о его снисходительности. Однако ваш брат еще очень молод, и его величество полагает, что еще не поздно уничтожить плоды учения вашего прекрасного, но заблудшего деда и показать нашему маленькому Джонатану, где скрыта настоящая лояльность. Эта задача была поручена мне, и я с радостью согласился, видя в ней возможность искупить грехи моего несчастного родителя. Как мне убедить вас, леди Франсис? Просите меня, о чем пожелаете. Я с радостью выслушаю вашу просьбу.
Франсис сидела, погрузившись в свои мысли и хмурясь, но при этих словах подняла глаза:
— Любую просьбу, сэр?
— Все, что пожелаете, миледи, и, если это будет в моей власти, я с удовольствием исполню ее.
— Тогда, сэр, не будете ли вы так добры и не одолжите ли вы мне прямо сейчас пять сотен фунтов?
— Разумеется, мадам, прошу меня извинить. Я не задержусь.
Он вышел из комнаты и спустя пять минут вернулся, неся увесистый мешочек. Упав на стол перед ней, тот обнадеживающе звякнул.
— Пять сотен фунтов, миледи, — сказал он. — Что-нибудь еще?
— Благодарю вас. Вы очень добры, и я не хочу вас беспокоить зря, но у меня есть кредитор, который становится докучлив. — Она взглянула на Криспина, и презрение в ее глазах обожгло его словно пощечина. Маленькая ручка бросила тяжелый мешочек через стол. — Вы говорили о долге, капитан Барбикан. Я намерена его заплатить.
Криспин, даже не взглянув на мешок золота, круто повернулся на каблуках и вышел. Когда его удаляющиеся шаги прогрохотали по полированному полу залы и дверь с грохотом захлопнулась за ним, леди Франсис, сохраняя внешнее хладнокровие, поднялась на ноги и обратилась к Гидеону: