— Ты псих, Фэйс! Глянь-ка в зеркало!
Павиан вблизи — страшно. Ты понимаешь, что это дикий зверь, вне клетки. Он в гневе и может сделать всё, что пожелает!.. Мистер Принц думал, что на него смотрят целый час, а прошло одно мгновение. Затем Громила покинул веранду, не закрыв дверь.
Мистер Фэйс поднял со столика свой пистолет, вставил в него обойму, засунул оружие себе за пояс. Взял початую бутылку виски и попросил:
— Закрой дверь.
Мистер Принц исполнил просьбу и подошел к столику, встал напротив кукловода.
Когда визави — оба мистеры, то это равноценный дуэт. Театрал небрежно плеснул виски в два стакана. Один подвинул гостю, кивнул. Но тот лишь понюхал алкогольный букет:
— Я не пью раньше пяти часов вечера.
— Насильно в рот не льют, — усмехнулся театрал, и выпил виски одним крупным глотком. Достал из кармана пиджака пачку сигарет и огниво.
— Сигарету?
— Да, благодарю.
Атмосфера доброжелательности возникает тогда, когда берут сигареты из одной и той же пачки. И курят в свое удовольствие, не спеша, а разговоры разговаривают с нотками мечтательности. Табакуры больше понимают друг друга, нежели табачные аскеты!
— Драматические роли наверняка ваше амплуа, мистер Фэйс.
Нет плохих национальностей — есть плохие люди. И хорошие. Этот Игрок — не хороший и не плохой, он — странный, даже для Игрока. Бирмингемец, такой акцент только у них.
— Богатый эксцентричный парень, колесящий по свету. Косишь под рабочего, общаешься с шушерой, пьёшь и ешь в вонючих забегаловках. И думаешь, что так ты познаёшь мир?
— Ваша проницательность сродни вашим актёрским талантам, мистер Фэйс, — любезно улыбнулся гость. — И я хочу посетить премьеру, которой открывается ваш театральный сезон. Уверяю, у вас не будет более благодарного зрителя, чем я!
— Well-well… Нравитесь вы мне, мистер…
— Принц.
Если человеку не идет роль слуги, то логично, что его фамилия не Смит[3].
— Да, именно! Да-да! Я так сразу и подумал… Вы мне нравитесь… — театрал заломил руки над головой, страдальчески закатил глаза к потолку. — Всегда хотел иметь такую благородную осанку, как у вас… Не суждено, увы! Моя мамка — это искусная шлюха, а папка — сутенёр…
— Впрочем, к черту… — опомнился режиссер. Играй, да не заигрывайся. Ага! Мамка… папка… Какая-то хрень… Бирмингемец, он — причина воспоминаний!.. А хрень можно назвать лиричными струнами души, кстати… — К черту, к черту! — Кукловод расслабил руки, стер с лица страдание, глянул остро:
— Для того чтобы попасть на премьеру, мистер Принц, надо выполнить два условия. На первое условие вы согласитесь. Только второе условие… вряд ли вас устроит. — Кукловод цинично подмигнул.