Центр день ото дня расширял круг вопросов. Теперь его интересовали не только передвижение войск и их вооружение, замыслы ОКХ[18] и ОКБ, данные о промышленности, экономике и политической атмосфере в Германии, но и такие детали, как перемещение в генералитете, взаимоотношения Гитлера и высших штабов, взгляды на войну рейхслейтеров, фельдмаршалов, нацистских дипломатов…
Поль, Дюбуа, Гроссфогель и «Техник» искали и находили ответы… После провала наступления на Москву Гитлер обрушил свой гнев на военную верхушку. 3 января 1942 года по действующей армии был распространен секретный приказ фюрера нации и рейхсканцлера: «Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего патрона, до последней гранаты — вот чего требует от нас текущий момент». Из Франции, снятые с укреплений Атлантического вала, на Восточный фронт ускоренными маршами ушли дивизии СС и пехотные части; в армию мобилизовывался дополнительный контингент.
Как был бы счастлив Миша Макаров, узнай он об этих новостях — немцы переходили к обороне! Но он не знал о них, не мог, конечно, знать в «горячей камере» на Принц-Альбрехтштрассе. Источник — механик абверовского гаража, подслушал разговор двух офицеров контрразведки: молчащего русского радиста передали в берлинское гестапо… Молчащего!
Механик же известил и об изменениях в структуре радио-абвера, реорганизованного в начале 1942 года. Было создано три отдела: Центральный — для выявления подпольных передатчиков, подслушивания и наблюдения, и отделы «Запад» и «Восток» — для непосредственной ликвидации радиогрупп в Германии («Восток») и Европе («Запад»). Радио-абвер получил от промышленности дополнительно более ста пеленгаторных машин.
РТ-иксы искали везде, в том числе и в Париже. Поль видел эти машины с черными крестовинами на крышах; патрулируя, они, словно тени, с приглушенными моторами и синими фарами скользили по рю де Марбеф, проползали по Елисейским полям, держа курс на кольцо Больших бульваров. То, что им до сих пор не удавалось засечь ни одну из шести раций Сент-Альбера, объяснялось не чудом, а совершенством созданной Полем системы.
С приходом зимы головные боли у Сент-Альбера улеглись, сошли потихоньку на нет, но дал знать себя кариес: Полю казалось, что челюсть прокалывают раскаленным гвоздем. Он пытался успокоить боль средствами из домашней аптечки, посмеивался над «этими проклятыми зубами», но Дюбуа настоял на враче, и Полю пришлось обречь себя на муки в кресле дантиста. Врач принимал по вечерам и франкам предпочитал натуру; Поль, жертвуя талонами, покупал ему у знакомого ресторатора мясо и овощи.