Как ни горько, но Флёр только теперь вспомнила, что граф даже в самые сладостные минуты их близости никогда не произносил слова «люблю». Быть может, укрывшись броней своей гордости, он вообще утратил всякие человеческие чувства. Она перепутала плотское влечение с нежной любовью, и винить ей было в этом некого, кроме себя самой.
Но ему, этому высокородному могущественному сеньору, еще предстоит встретиться кое с какими сюрпризами. За прошедшие дни Флёр стала уже не той безоглядно влюбленной девчонкой, которая вешалась ему на шею, и победить ее ему будет труднее, чем он себе представляет! В этом она твердо поклялась себе.
Но после всех этих раздумий Флёр трудно было уснуть в эту ночь. Она беспомощно металась на душистых шелковых простынях под сводчатым балдахином постели. А если временами и впадала в тревожную дрему, то ее одолевали тяжелые сны, и она в ужасе просыпалась. Наконец, проснувшись в очередной раз, Флёр больше не смогла заснуть. Опершись одной рукой о постель, она другой убрала со лба мокрые волосы. Огонь в камине погас, и чужие для нее покои были покрыты непроницаемым мраком. От биения сердца в ушах стоял шум, а темнота окутывала ее словно удушливое толстое одеяло. Стояла мрачная, непроглядная ночь.
Флёр опять представила себе три пары черных глаз, следивших за ней весь вечер: тревожные, неотступные взгляды Катарины Медичи, холодные, не предвещающие ничего хорошего глаза Дианы де Пуатье и, наконец, те неподвижные, угрожающие глаза человека, который завел ее в этот хаотический лабиринт любви и ненависти, где она чувствовала себя обреченно-потерянной.
Флёр попыталась молиться, но получился лишь зов о помощи, лепет отчаяния, которого в дневное время она бы просто постыдилась. У Матери Божией были более важные заботы, чем заниматься опрометчивыми поступками молодой женщины, которую собственное легкомыслие и необузданный темперамент поставили в безвыходное положение.
— Вам бросать, графиня! Посмотрим, останется ли везение в игре на вашей стороне!
Король Генрих изволил лично передать кубок с игральными костями молодой даме в отделанном золотом атласном платье сиреневого цвета. Весь двор стал свидетелем того, как соприкоснулись их пальцы. Мало того! Галантный король наклонился и поцеловал ее руку. Пламя бесчисленных свечей, игравшее на драгоценных украшениях и вышивках, позволяло любопытным придворным следить за каждым интимным жестом, выражавшим королевское расположение к графине де Шартьер.
Чуточку стесняясь, но не без некоторого кокетства, она приняла и кубок с игральными костями, и знаки благосклонности. Правда, игра, которой король в этот вечер отдавался со страстным азартом, ей уже наскучила, но Флёр ни единым жестом или взглядом не выдавала своих чувств. Наоборот, она являла собой ослепительно красивую и очень довольную партнершу, которой, к удивлению всех придворных, выпадали самые крупные выигрыши.