Мне казалось, что я могу спастись, если поднимусь на галерею, с которой всего несколько месяцев назад смотрела на только что приехавшего в замок Александра О'Коннелла.
Давным-давно на этой галерее играли музыканты, внизу танцевали участники бала. Я могла спастись, если задняя дверь на галерее не заперта.
Я оглянулась. Тени, пробегавшие по лицу Эдварда от колеблющегося пламени свечей, делали его лицо похожим на какую-то страшную деревянную маску. Я остановилась, потому что была не в силах бежать дальше.
— Эдвард! Пожалуйста, успокойся! — проговорила я, задыхаясь от бега.
Он стоял передо мной, загораживая проход в зал, и смотрел на меня. Это был взгляд загнанного зверя, в котором не было ничего человеческого. Вдруг он громко закричал, и его крик спустя секунду перешел в вой, затем в визг. Не знаю, как я догадалась, что этот крик означал мое имя — «Валерия».
Я преодолела страх и, дотронувшись до его руки, сказала:
— Да, я вернулась к тебе, Эдвард. Пожалуйста, успокойся! Не надо кричать, Эдвард!
Он протянул руку, державшую подсвечник, вперед, к моему лицу, так что я почувствовала жар, и провел другой рукой по моим волосам. Я как завороженная смотрела в эти страшные глаза, не в силах двинуться с места. Вдруг я почувствовала, что он схватил меня сзади за волосы.
— Эдвард, ты делаешь мне больно! Отпусти меня, пожалуйста!
Он опять что-то забормотал. Пламя свечей приблизилось к самому моему лицу, и я в ужасе отшатнулась. Почувствовав страшную боль в голове, я вырвалась и бросилась вверх по лестнице.
Его большому телу было тесно на узкой лестнице, и все-таки он настиг меня и схватил рукой шаль, покрывавшую мои плечи. В тот же самый миг он споткнулся, и подсвечник упал на коврик, покрывавший ступеньки. Пламя тотчас перекинулось на шаль, и Эдвард отбросил ее от себя, смотря не отрываясь, как разгорается пламя у его ног…
Сухое столетнее дерево галереи вспыхнуло как порох. Я смотрела сквозь языки пламени на стоящих внизу Брэдшоу и Александра, который что-то кричал мне.
В какие-нибудь две-три минуты зал превратился в настоящий ад: на стенах горели портреты и панно, горела старинная мебель…
Я сидела, обхватив колени руками, у двери, которую безуспешно пыталась открыть, и, закрыв лицо подолом юбки, чтобы меньше вдыхать дыма, думала, как безжалостна судьба ко мне и моему ребенку. Я чувствовала, что через десять минут все кончится; галерея обрушится в бушующее внизу пламя. Как сквозь сон до меня доносились удары какого-то тяжелого предмета по дереву и сильный треск. Больше я ничего не помню…