Ниниана припомнила, как в детстве пугала маленькую Диану, подражая возмущенному голосу Паулины. После небольшой тренировки она и теперь сумеет легко и изобразить провинциальное произношение. Да, план, пожалуй, вполне приемлем.
— А что дальше? Ты думаешь, я дойду пешком до Лувра и у первого попавшегося гвардейца попрошу разрешения повидать королеву? У меня нет рекомендательного письма и нет знакомых, способных представить меня Ее Величеству. Да и кольцо поможет мне только в том случае, если я лично передам его Анне Австрийской. К тому же мне кажется опасным представляться Нинианой де Камара. Говорят, у кардинала везде шпионы. Как бы не попасть в Бастилию раньше, чем к королеве!
Няня покачала головой.
— Ты слишком нетерпелива! Почему не даешь мне закончить? Я внимательно слушала в последние дни болтовню на кухне. Королева вроде бы постоянно бывает в церкви Сен-Жермен на ранней службе. Если ты окажешься в толпе верующих, то найдешь момент упасть перед Ее Количеством на колени. Как только она возьмет тебя под спою защиту, ты будешь в безопасности. Она заклятый враг кардинала и будет рада оказать покровительство одной из его жертв.
Ниниана встала и задумчиво подошла к окну. План представлялся очень рискованным, шансов на удачу было мало. Но выбора у нее нет! В ее положении разумнее всего быть подальше от барона де Мариво. Не только по причинам, упомянутым Паулиной, но и по многим другим, о которых ей лучше себе не напоминать.
— Придется рискнуть, — согласилась она. — Не будем тратить время и подготовим твой плащ, пока Диана отдыхает. Пусть она как можно меньше знает обо всем, чтобы на вопросы барона ей не приходилось врать.
Паулина догадывалась, откуда взялась печаль, едва заметно прозвучавшая в разумном ответе девушки. Ниниана подчинилась сложившейся ситуации, но в ее прежде свободном, гордом сердце возникла рана. Как бы хотелось Паулине по-матерински обнять и утешить ее! Однако она не решилась на это. Ниниана никогда не признается, что ей нужны утешения. Ведь она так горда!
В ослепительном свете яркого весеннего солнца Париж напоминал тщательно выполненную иллюстрацию к часослову.
Сверкающие башни, крыши, фронтоны и детали ажурной каменной резьбы отражались в серебристой ленте реки, а походка горожан отличалась той стремительной легкостью, которая объяснялась ожиданием ласкового солнечного апрельского дня.
Даже в скромный полумрак церкви Сен-Жермен л'Оксеруа проникал теплый весенний воздух. Игра света на стеклянной мозаике над входом стала ярче, и свежий ветерок, врываясь через открывшуюся входную дверь, храбро сражался с запахом свечного воска, ладана, застоявшегося воздуха, влажного мха и холодного камня.