— У вас нет права меня задерживать! — возразила Ниниана упрямо.
Как защититься от него, если она не имеет сил сопротивляться ему? Его откровенный ответ вновь лишил ее возможности разумно мыслить.
— Права нет, но есть желание. И потребность вас защищать. Вы, по-моему, не созданы для интриг, в которые втягивает вас высокая повелительница. Берегитесь и избегайте игры, начатой ею против его Высокопреосвященства…
— Это советуете мне вы? Вы, капитан королевской гвардии, согласно собственному признанию, по уши увязший в тех самых интригах?
— Именно потому я это и говорю! Я знаю, как опасны они для жизни. Мысль потерять вас для меня невыносима!
Барон выпрямился, но остался стоять рядом с ней, так что Ниниана оказалась между его высокой фигурой и мраморной стенкой камина. Она опустила ресницы, чтобы избежать его взгляда, но это не спасло ее от реакции на присущую ему привлекательность; на характерный для него аромат душистых трав, исходивший от его одежды; на мужскую притягательную силу, которая, как эхо, отвечала чему-то глубоко запрятанному в ней. И было странно, что она по неизвестной причине полностью подчинялась его власти. Тем не менее Ниниана продолжала возмущенно защищаться.
— Я никому не принадлежу, следовательно, меня нельзя потерять. Ни один человек не имеет права что-либо решать за меня.
Ив де Мариво посмотрел сверху вниз на маленькую головку, в рыжеватые локоны которой была вплетена нить из золотистых жемчужин. Высоко поднятые каштановые пряди подчеркивали нежность худой шеи. Никакое ювелирное изделие не мешало восхищаться прозрачной свежестью кожи, которая сама являлась драгоценностью. Утонченная простота, которую способна использовать лишь весьма искушенная в вопросах моды женщина.
Барон невозмутимо продолжил допрос:
— А как же Анна Австрийская? Вы слушаетесь ее и ставите ради этого на карту свою жизнь и свободу. Такой отваги не требуется от обычной придворной дамы. Теперь мне ясно, почему в начале нашего знакомства у меня возникло впечатление, что я вас где-то видел. До сих пор вы были лишь одной из многих. Что же побудило вас выделиться из круга прелестных дам и вмешаться в политику? Люсьен де Камара? Что вас с ним связывает? Разве вам не известно, что его сердце принадлежит мадемуазель д’Этанже?
Что послышалось ей в его горьких вопросах? Ревность? Она не смела поднять голову из боязни, что он вдруг поймет, что впервые увидел ее вовсе не при дворе. Не упадут ли шоры с его глаз, и не догадается ли он наконец, что она и Норберт — один и тот же человек? Как тогда оправдать этот маскарад, как объяснить, почему она водила его за нос? Как защищаться, не выдавая Люсьена и его поручение? Ей оставалась только одна возможность — но прежнему лгать, чтобы как можно дольше он находился в заблуждении. Нельзя подвергать брата опасности.