Колючий ветер проходящей ночи не утратил своей силы и почти сдувал слова с губ барона. Ниниана с трудом удерживала накидку обеими руками, наклонясь вперед против ветра. Наконец они попали под защиту внутренней прибрежной галереи, которая в это время суток казалась таинственным безлюдным местом. Тем не менее здесь можно было перевести дух. Вой ветра уменьшился. Ниниана шаталась от утомления. Барон обнял ее, чтобы поддержать.
— Бедное мое сердечко, вы совсем измучены. Но я клянусь, что это будет вашим последним злоключением. Теперь вы сможете вести жизнь, достойную вас.
То, что не сумели сделать все страхи и угрозы прошедших часов, сделала его внезапная нежность. У Нинианы потекли слезы. Бессильно уткнулась она лбом в его грудь и уже не сопротивлялась, когда он с тихим проклятьем увел ее в одно из помещений. В нем имелись стол, табуретка, остывший камин и скамья у стены. Видимо, здесь обычно ожидали приема просители. В этот утренний час в помещении не было никого.
— Оставьте меня… — прошептала она, но не устранилась от нежных губ, ласкавших ее виски, а потом добравшихся до губ. Они обменялись жадным поцелуем. С закрытыми глазами уступила Ниниана своему желанию почувствовать этого мужчину всем своим телом. После часов ужаса и неосознанной паники поцелуй помог ей понять, что вопреки всем ожиданиям она пока жива. И еще как жива!
— Я люблю тебя, Ниниана де Камара! Ты только моя и ничья больше!
Ниниана упивалась его словами и отвечала молчаливыми лихорадочными ласками на поцелуи, которыми эти слова сопровождались. На его верхней губе и щеках она почувствовала колючую щетину. Увидела морщины, которые появились за бессонную ночь в уголках его рта и глаз. Она целовала его, но молчала.
— Ты не отвечаешь?
Мариво прижал ее к себе так, что у нее перехватило дыхание. Его руки ощупывали ее тело, касались грудей, которые реагировали на его ласки и под тугими бинтами, скрывавшими округлости. Ниниана ощущала, как твердели соски и тянущее напряжение в глубине лона вызывало податливую слабость во всем теле.
— Все еще не доверяешь мне?
Боль, отразившаяся в его голосе, развязала ей язык.
— Нам нужно расстаться: у нас нет никаких шансов. Ты забываешь, что дал слово Диане. Слово дворянина, — сказала Ниниана, приложив палец к его губам.
— Доверься мне! — повторил он настойчиво. — Все будет хорошо. Только потерпи еще немного.
Сейчас он напоминал маленького мальчика, наивно мерящего в счастливый конец сказки. Кроме собственной боли, она теперь испытывала жалость к нему. Почему он упрямо отказывался видеть вещи такими, какие они есть ил самом деле? До сих пор он казался ей сильным и непреклонным. То, что за гордой внешностью скрывалась чувствительная незащищенная душа, не делало расставание более легким. Как вынести эту боль?