— Люби меня! Люби меня много раз! — прошептала она горячо и еще крепче обняла его за шею. В эти мгновения она жила только сердцем, которое, подобно жадному ростовщику, копило минуты, проводимые вдвоем.
Это был приказ, которому Мариво подчинился нехотя, ибо внутренне чувствовал, сколь мало в действительности она верила его обещаниям. Но мог ли он сказать ей больше, не подвергая намеченные планы опасности?
Да и не знал он заранее, чем закончится то рискованное дело, которому он собственноручно дал ход. Имел ли он в данный момент право связывать свою судьбу с женщиной, которой, возможно, потом будет гораздо лучше без него? На каждый вопрос он должен ответить решительным «нет». Хотя ничего не жаждал так сильно, как овладеть ею прямо здесь, на этой скамье.
Но поступки противоречили его логичным рассуждениям. Ниниана прижалась к нему так, что не оставалось сомнений в ее неудержимом желании. Она безоглядно стремилась принадлежать ему, почувствовать его по крайней мере хоть еще один раз. Ее руки скользнули под его мундир, ища возможности быть к нему еще ближе.
Это было уже чересчур. Как мог он сохранять благоразумие, если ее соблазнительный язык прошелся по его губам и проник в рот. Барон снял с нее накидку, а Ниниана с готовностью помогла ему расстегнуть куртку и вскоре осталась в одной мужской рубашке. Завязки на рубашке были ослаблены настолько, что он мог гладить ее грудь, прелестные округлости которой решительно освободил, разрезав ножом широкие полотняные бинты.
Ниниану бросило в жар. Она почти сходила с ума от страсти и жаждала его так же, как он ее. Не считаясь ни с местом, ни со временем, без колебаний и лишних слов. Но где? Прямо на земле? Даже на это Ниниана была готова.
Однако ее возлюбленный решил проблему иначе. Он расстегнул штаны и опустился на табурет, посадив юную даму к себе на колени. Инстинктивно поняла она, чего он от нее ждал, и быстро справилась с первоначальным смущением от непривычного положения. На ее щеках появился жаркий румянец, когда он нежно раздвинул ее ноги и поставил перед собой. Она подавила страстный вздох, когда его пальцы проникли в тайну ее лона, полностью подчинившегося ему.
Мягкое влажное тепло выдавало ее страсть, и он больше не медлил. Его руки потянули ее за бедра, и, повинуясь, она с дрожью в коленях опустилась на его затвердевшую мужскую плоть. Невольный звук блаженства сорвался одновременно с ее и с его губ. Ее веки закрылись, словно в обморочном состоянии. Однако это было лишь началом страстного бурного слияния, захватившего обоих, подобно вихрю, и погрузившего их в пучину бесконечного блаженства.