— Это порядочная сумма.
— Ты прав, черт побери! Это немалая сумма. Кэмпбелл, что я должен делать? Мы должны остановить его до того, как все снова повторится.
Гарсон слегка приподнял брови:
— Почему «мы», Реджи? Я согласен, шантаж — это грязное дело, но почему я должен быть в него вовлечен?
— Потому что это Фредди, глупец! — Сотерон снова утратил самообладание. Он был ужасно напуган. Весь его образ жизни под угрозой, а Кэмпбелл стоит рядом со стаканом в руке и насмехается, словно это лишь небольшое неудобство.
— Фредди? — В голосе Кэмпбелла послышались стальные нотки, его тон изменился. Выражение лица стало жестче, он весь напрягся. — Фредди Больсовер?
— Да! Отвратительный Фредди Больсовер. Пришел ко мне домой, такой весь холодный, сел в мое кресло, что стоит в библиотеке, выпил мой портвейн и потребовал сто фунтов за то, что он не скажет полиции о моем пристрастии к горничным.
— И ты ему заплатил? — В глазах Гарсона промелькнуло циничное выражение. Но вместе с тем казалось, что ситуация его слегка развеселила. Хотя совершенно непонятно, что здесь веселого!
— Конечно, я заплатил ему! — выкрикнул разъяренный Реджи. — Что, по-твоему, сделают парни из полиции, если узнают, что мне нравятся горничные, когда у них на руках дело об этих убитых младенцах? Они могут даже решить, что я имею какое-то отношение к Елене Доран, хотя, видит бог, я никогда даже не притронулся к этой девушке! Немного безобидных развлечений со служанками, но ничего противозаконного… Не могу же я допустить, чтобы эти мерзавцы обо всем узнали. Они же все из низшего класса!
Сосед разглядывал его, потирая свой длинный нос.
— Да. Похоже, ты влип, не так ли? — Он наконец-то налил портвейн и передал стакан Реджи. — Хотя я не думаю, что кто-то может связать тебя с Еленой… — Он колебался. — Или может?
— Нет.
— Тогда я не знаю, почему ты так волнуешься. Что может сказать Фредди? Что он полагает, будто ты заигрываешь со своей горничной? Это вряд ли противозаконно. И откуда, черт побери, он может знать об этом? Он подслушивал кухонные сплетни? Ты оказался дураком, заплатив ему.
Реджи вжался в кресло. Долли и ее смерть после неудачного аборта — вот какой огласки он боялся… Мэри Энн, как правильно сказал Кэмпбелл, — это мелочи. Сотерон взглянул на соседа, стоящего посреди комнаты. Широкоплечий, солидный, с язвительной насмешкой на лице. Он умен, и Реджи знал это. Он всегда знал это. Это было одним из его качеств, очевидных и неизбежных. Но мог ли Сотерон ему доверять? Кэмпбелл должен ему помочь. Фредди надо остановить, иначе он ограбит его полностью. Он лишит его всего, что делает жизнь ценной. Обглодает его до костей, заберет все блага, и он закончит свои дни, опустошенный, на воде и хлебе. Нет, лучше умереть!