— Доктор Больсовер знал, что вы болели сифилисом? — спросил Томас, не повышая голоса. — Когда Реджи Сотерон сказал вам, что Фредди шантажировал его, вы поняли, что рано или поздно Больсовер поймет важность того, что знает, и попытается шантажировать вас. Вы убили его до того, как он посмел это сделать. Так же, как вы убили Елену еще до того, как ее патологичный ребенок появился на свет. Такой же, как и те, что зарыты в саду на площади. Или она обнаружила, что вы больны? И вы не могли доверить ей вашу тайну… Не имеет значения, как все это происходило.
На какой-то момент нерешительность отразилась в глазах Кэмпбелла. Затем он почувствовал уверенность инспектора, и его лицо исказилось от ярости.
— Вы кровожадный ханжа. Вы издеваетесь. — Он произнес это тихим голосом, полным муки. — Я был заражен, искалечен этой болезнью, когда мне было тридцать лет. Пятнадцать лет я умираю. И не похоже, что процесс быстро закончится. Я медленно гнию изнутри. Боль будет становиться все сильней и сильней, пока я не стану парализованным грязным овощем в кресле. Люди, видя меня, будут шептаться и хихикать! А вы стоите и читаете мне мораль, как будто вы избегнете этой судьбы… Да, вы правы! Вы удовлетворены? Даже моя собственная жена смотрит на меня так, будто я неприкасаемый. Она не дотрагивается до меня уже более года. Елена была проституткой. Когда она узнала о болезни, то впала в истерику, и я ее прикончил… Фредди был слезливым шантажистом. Конечно, я убил его. Через какое-то время он явился бы и ко мне.
Кэмпбелл держал руку за спиной, и прежде чем Питт понял, что тот собирается делать, он развернулся с ножом для бумаг, схваченным со стола, где Мэрайя писала письма. Лезвие описало дугу и не коснулось груди Питта лишь потому, что он сам бросился вперед, поскользнулся на краешке ковра и стал тяжело падать, ударив при этом Кэмпбелла. Оба они рухнули в камин.
Питт выкарабкался, встал на ноги, уже готовый ударить снова… Кэмпбелл лежал не двигаясь. Сначала Питт решил, что он притворяется. Затем увидел голову Кэмпбелла на каминной решетке и небольшое пятно крови.
Он подошел к двери и крикнул слугу. Его голос звучал громко и почему-то истерично.
— Пойди и позови констебля, — сказал он, как только слуга появился. — И доктора, быстро!
Мужчина уставился на него, не двигаясь.
— Иди выполняй! — завопил Питт.
Слуга выскочил из двери, даже не удосужившись надеть пальто.
Питт вернулся в комнату и выдернул шнур от колокольчика из гнезда. Он знал, что внизу начнется суматоха, но его это не беспокоило. Шнуром он связал запястья Кэмпбелла, туго, насколько мог, и оставил его лежать на спине. Тот тяжело дышал, но все еще был без сознания.