Тай-пен приближался, и с каждой секундой речь его становилась разборчивей.
— Я жру как тигр! Испражняюсь как слон! Я способен выпить сотню кубков вина за одно застолье! Я был трижды женат и познал тысячу женщин! Я сочиняю тысячами бессмертные поэмы, но швыряю их в канавы сразу же после завершения и любуюсь водой, ветром и духами, уносящими их вдаль в объятия разрушения!
Вода и цветы! Вода и цветы! Вот кого я воистину обожаю!
Перемены и непостоянство! Вот что ранит меня, вот что причиняет мне жгучую боль, вот что терзает меня!
И все же именно перемены и эфемерность делают жизнь прекрасной. Разве красота может существовать без угасания, без смерти? Разве может быть совершенство?
Красота прекрасна именно потому, что она обречена на умирание!
Что, разве не так?
Я, Тай-пен, однажды в своем воображении стал быстротекучей водой. И расцветающим бутоном! И драконом тоже!
Цветы и драконы! Дракон — это цветок плоти! Они живут в красоте, тогда как многие поколения цветов расцветают, чтобы тут же умереть! Расцветают и превращаются в прах! Но даже драконы и те дохнут! Они расцветают и тоже превращаются в прах! Белый человек, бледный как призрак, голубоглазый как демон, однажды сказал мне, что драконы живут тысячелетиями. Тысячелетиями, говорю я вам! Так долго, что ум выворачивается наизнанку, стоит только подумать о таком! И все же… все они подохли миллионы лет назад, задолго до того, как Нюкуа сотворил мужей и жен из желтого ила!
При всей своей гордости и прелести, они сдохли!
Вода! Цветы! Драконы!
Теперь голос Тай-пена затихал по мере того, как тот спускался с холма. Но человек в хижине успел разобрать еще один особенно красноречивый пассаж:
— И какая сволочь вернула нас к жизни, а теперь хочет, чтоб мы опять подохли, но уж навсегда?!
Человек в хижине сказал:
— Ха!
Хотя поэмы Тай-пена повествовали преимущественно о скоротечности жизни мужчин и женщин и цветов, в них никогда не упоминалось о смерти. И он до сих пор никогда даже в обычных разговорах не употреблял такого слова. А вот сейчас он говорил о смерти грубо, почти издеваясь над ней.
До сих пор он казался таким счастливым, каким только дано быть человеку. Он жил в этом крошечном государстве уже шесть лет и, по-видимому, не имел намерения покинуть его.
А может, сейчас он готов к этому?
Такой человек, как Тай-пен, будет неплохим спутником в путешествии вверх по Реке. Он агрессивен, быстро схватывает суть дела, прекрасно дерется на мечах. Если б его можно было незаметно подвигнуть на тот путь, с которого он временно сошел…
Все, что он мог предсказать — ибо сейчас он был лишь одной из ниточек в темном узоре, а уже не Ткачом, — так это то, что кое-кому удастся добраться до Вироландо, а кому-то — нет.