— Мама? — Зейн уставился на старую женщину, которая, открыв дверь, смотрела на него пустым взглядом.
Ханна не проронила ни слова. Да ей и не надо было ничего говорить. По ее виду Зейн понял все.
Казалось, это она умерла два года назад. Ее седые волосы имели такой вид, будто она не мыла их неделями. Кожа на бледном лице висела не по годам дряблыми складками, а горбилась она так, словно на ее плечах лежали все горести мира. Она двигалась медленно и как-то механически. Однако больше всего Зейна испугало отсутствие света в ее глазах, чувств в ее душе.
— Зейн. — Она обхватила его руками и крепко прижала к себе.
Обнимая мать, он почувствовал, что от нее остались только кожа да кости.
— Мама, как я рад снова увидеть тебя! Снова оказаться дома!
— Проходи. — Ханна отступила назад, чтобы пропустить его в дом. Потом закрыла за ним дверь. — Я поставила чайник на кухне. Будешь пить?
— Да, мама, буду. — Зейн оглядел гостиную. У стены лежали газеты, скопившиеся, вероятно, за все два года. Цветы в горшках засохли, но Ханна даже не позаботилась их выбросить. В большом окне не было стекла, хотя Зейн отлично помнил, что еще в прошлом году послал деньги на ремонт и на новый кондиционер. В доме творилось что-то неладное.
Зейн прошел на кухню.
— Утром, когда ты позвонил, — сказала она, — я подумала, что надо бы испечь твой любимый яблочный пай.
— Нет, мама, я его терпеть не могу. Это папа любил яблочный пай.
— Что? — Ханна медленно повернула голову в его сторону и окинула Зейна долгим недоверчивым взглядом. Потом она пожала плечами, подошла к плите и зажгла газ под старым закопченным чайником.
Зейн оглядел кухню. Хотя она выглядела чистой, он сразу же понял, что порядок навели совсем недавно. Раковину освободили от тарелок и вычистили, но Зейн заметил, что ящики засалены, а пол давно не мыт. Не увидел он на столе и свежих цветов, а ведь мать всегда ставила их, хотя бы самые простые, полевые.
При жизни отца Ханна всегда славилась как превосходная хозяйка. Зейн привык считать ее одержимой и дотошной в этих делах. Теперь ее словно подменили.
Зейн отодвинул деревянный стул, стоявший у стола, и сел. Мать положила в обе чашки по пакетику чая и залила их кипятком. Наверное, кто-нибудь другой не увидел бы в этом ничего странного, но у Зейна в голове зазвенел сигналтревоги. Ханна никогда в жизни не пользовалась чаем в пакетиках. Она всегда покупала самый лучший чай и хранила его о серебряной чайнице, а для заварки брала доставшийся ей от матери китайский чайник с розами. Наполнив чайник кипятком, она накрывала его стеганым чехлом и ставила па кастрюльку с кипятком, чтобы чай как следует заварился.