— Спасибо, — просто ответила она, опустив глаза. Потом подняла голову и посмотрела на него. — Ты тоже хорош как никогда. Нью-Йорк пошел тебе на пользу.
— Да, это верно, — согласился он совсем не уверенно. — «Но не настолько, как если бы ты была со мной все это время».
Наконец Зейн с трудом отвел взгляд от ее нестерпимо прекрасного лица. Эту драгоценность ему так и не удалось получить. Он мог восхищаться ею, как шедевром старого мастера в музее, но назвать ее своей?.. Прикоснуться к ней? Тронуть ее душу? Зейном овладел панический страх. Он взглянул на часы.
— Я… у меня мало времени. Как насчет кинжала?..
Лили настолько глубоко задумалась, что едва расслышала его.
— А-а? — Она тряхнула головой, стараясь отогнать оцепенение. — Кинжал… Конечно. Он у меня в кабинете в сейфе. Проходи, — наконец произнесла она с профессионально отработанной вежливостью, которая помогла ей завоевать лучшую в городе клиентуру.
Жесткие, холодные нотки больно резанули Зейна, и он почувствовал, как против воли в душе захлопнулась плотная дверца. Пока они проходили мимо старинных стульев, обтянутых бордовой парчой, украшенных золоченой резьбой кремовых скамеечек для ног, копий фламандских столиков и позолоченных настенных светильников, Зейн с удовлетворением отметил, с каким вкусом Лили удалось объединить дорогой антиквариат с современным фарфором, серебром, рамами для картин и прочими аксессуарами. И везде, куда бы он ни взглянул, он видел поразительный профессионализм и точное умение угодить покупателю. Каждый искусственный цветок, книжная полка или лампа разместились самым выигрышным образом. Во всем чувствовалась рука художника, и Зейна просто поразило, что Лили сделала все это сама. Она далеко превзошла своего отца в том, что касалось обустройства салона. И в довершение всего этот невероятный клад в Карибском море, оставивший позади любые находки Джей Кея.
«Все-таки она удивительная женщина, моя Лили. — Тут Зейн одернул себя: — Просто Лили. Теперь уже не моя».
От его присутствия у Лили потеплело на душе. Она слишком хорошо помнила то поразительное чувство тепла и покоя, которое испытывала раньше при каждой встрече с Зейном. Помнила, как сны становились явью, когда они были вместе. Ей вдруг очень захотелось вернуть эти детские годы, однако повзрослевший рассудок подсказывал, что детство ушло безвозвратно. И все-таки в ее нынешнем существовании ощущалась какая-то болезненная пустота, которую Лили старалась не замечать. Без Зейна, без его любви жизнь походила на странный хаос. Сейчас, в те первые неловкие мгновения их встречи, Лили словно приподнялась над суетой, глядя на свою жизнь с высоты птичьего полета, и ей стало ясно, какой же слепой она была в тот день, когда ушла от Зейна.