— С чего это ты так уверена?
— Если бы речь шла о морали, мы бы с тобой тут не стояли. Ты бы уже давно рассказала все Марте, и меня бы выгнали. Но я думаю, тебе просто хочется сделать мне больно. Ужалить. Как скорпион. Ты хочешь, чтобы мне стало так же плохо, как тебе. Думаешь, я уеду и оставлю Зейна тебе? Не выйдет.
— Подумаешь, какая умная! — злобно прошипела Эванджелина. — Так я скажу Марте. Скажу!
— Давай. Но если я уеду, Зейн уедет со мной. Дело в том, Эванджелина, что он любит меня, а я люблю его. И кроме того, мы настоящие друзья. У тебя ведь никогда не было настоящего друга?
— Я…
— Нет, не было. Но знаешь что? Мне бы хотелось стать твоим другом.
— Почему это? Из-за моих денег, как всем? Мне папочка говорил…
— Да пошли они в задницу, твои деньги. Я просто тебе сочувствую. Твоя мать сбежала и бросила тебя. Меня моя мать ненавидит, и иногда мне кажется, что она вертится вокруг меня нарочно, чтобы отравлять мне жизнь.
— Не может быть!
— Может. Мне кажется, между нами много общего. И если бы ты захотела, мы действительно могли бы стать настоящими друзьями.
От ярости у Эванджелины тряслись руки. Ей хотелось перевернуть весь мир, который так несправедливо обходился с ней. Она больше не могла сдерживаться, из глаз у нее брызнули слезы.
— Я не верю.
— Понимаю. Ты, конечно, говоришь себе: «А почему я должна ей верить?»
— Да. — Эванджелина вытерла слезы рукой.
— Но надо же когда-нибудь поверить. Давай попробуем?
Эванджелина долго не отвечала. Она только пристально вглядывалась в глаза Лили, стараясь найти причину для недоверия. Но не находила.
— Ладно, — согласилась она, и впервые за все время пребывания в лагере на ее лице появилась счастливая улыбка.
— Тогда дай мне руку, — сказала Лили, протягивая свою, на которую девочка недоверчиво косилась, пока не увидела, что Лили улыбается. Тогда она крепко пожала ей руку.
— Друзья, — наконец сказала она, чувствуя, как к сердцу приливает теплая волна радости.
Зейна и его маленькую команду из корпуса номер четыре преследовали неприятности. Мелкие поначалу, они росли и постепенно достигли угрожающих масштабов. В понедельник вечером внезапно подломились ножки кровати Зейна, что окончилось для него порядочной шишкой на затылке. В среду утром неподалеку от комнаты отдыха возник небольшой пожар, который из-за сильного ветра и ужасной сухости стал быстро распространяться, пожирая всю растительность. Если бы не Зейн, мгновенно подтянувший пожарный шланг к насосу на берегу озера, комната отдыха наверняка бы сгорела. Зейн стал героем недели. Боб и остальные воспитатели не знали, как отблагодарить его.