Васильеву и Алферову это было ясно.
И вскоре они разработали план установления связи с членами группы «Альфы».
Приводить его в действие не спешили.Выжидали.Приходилось выжидать.
Выжидать, догадываясь, что происходит с друзьями в Берлине.
И все-таки выжидать „-Ее опять перестали водить на допросы.
Хабекер вызвал после очной ставки с Топпенау всего два раза. Она стояла на прежних показаниях. Больше всего страшило, что станут допытываться о товарищах Но Хабекер неожиданно удовлетворился заявлением, что никого, кроме Топпенау, она не знала. Даже не пытали, как прежде. Настрочил протокол допроса, заставил подписать и словно забыл о ее существовании.
Прошла неделя. Другая.
Пришло 7 ноября - 25-я годовщина Октябрьской революции.
С утра чувствовалось, что тюрьма к чему то готовится надзиратели чаще заглядывали в глазок. На прогулу ее не выводили. По коридору грохотали сапоги -Наверное полдень. Запели где-то далеко. Но этажом выше- Интернационал», гордый гнмн!
Клерхен подбежала к двери камеры.
Слушала, как поют, как лязгают замки, как кричат охранники, как стонут избиваемые люди.
Она сидела на койке, обхватив дрожащие плечи.
Ей хотелось вскочить, рвануться к решеткам, запеть вместе со всеми.
Наперекор судьбе!
Наперекор всему!
Наперекор самой смерти!
Но она не вскочила и не запела.
Молчала, стиснув зубы.
Ибо могли войти.
Могли увидеть.
Могли понять.»
Дверь распахнулась. Трое эсэсовцев ввалились в камеру. Она спокойно смотрела на них. Клерхен сжалась в углу.
— Тут тихо! — сказал старший из охранников. — Пошли!
Дверь захлопнули. Она продолжала сидеть, не шевелясь. Клерхен заплакала.
Она легла и отвернулась к стене...
Считая, что догадались еще перед очной ставкой с фон Топпенау, что означали фальшивые фотокопии и какой ценой пытался Центр облегчить ее судьбу, она пыталась думать о связном, который мог попасть в засаду. Какой он? Сколько ему лет? Наверное, тоже молод: ведь ему, скорее всего, пришлось прыгать с парашютом.Знал ли он, на что идет? Конечно, знал.
И все-таки решился...
В уголки глаз скатывались жгучие капельки слез -слез нежных и благодарных.
Перед взором возникали лица товарищей: энергичное, сухое, словно у легкоатлета, знакомое до каждой морщинки лицо Эрвина; крупное, холеное, гладкое, как будто отутюженное к парадному приему, живое только для друзей лицо Герхардта; чеканное, как профиль на древнеримской монете, лицо Курта - типичное лицо прусского генерала, сделавшего отличную карьеру; широкое, кажущееся сонным и благодушным лицо Лео — самого дерзкого и готового на любой риск; незабываемое лицо Гизеке; нервное, беззащитное лицо Карла„