Истертость требований усиливалась оттого, что служба радио подслушивания вновь доложила о выходе в эфир подпольных радиостанций с территории Европы и самой Германии. А что еще могли сообщать подпольщики кроме тайных сведений о военных усилиях фашистской верхушки?!
— Почему до сих пор не состоялся процесс над компанией Лаубе и Штраух?! - набросился Гитлер в конце ноября на Шелленберга. - Им давно пора болтаться на виселице! Пусть все знают, что моя рука не дрогнет, если речь идет о расправе с врагами империи! Смерть одних послужит уроком остальным! Красные подожмут хвост! А нация увидит, что поражения произошли не по вине наших солдат и генералов, а только по вине предателей! Отправьте эту публику на виселицу, слышите' И немедленно!
Шелленберг щелкнул каблуками: — Слушаюсь, мой фюрер!
В первых числах декабря Гиммлер собрал советников и руководителей контрразведки, куда были приглашены также адмирал Канарис и советник Редер.
Участники совещания понимали, возможно, «немедленное завершение следствия и казнь арестованных не позволят до конца вскрыть все связи советских радистов» Но каждый из присутствующих помнил о требовании Фюрера отправить эту публику на виселицу. Что преследовали, вероятно, и говорили Шелленбергу и его подручным представить работу гестапо в лучшем свете несколько лучше-что скорейшее уничтожение преступников не позволит гестапо выйти на некоторых других английских агентов и на проанглийски настроенных офицеров вермахта, чье существование, по-видимому, было Канарису известно и которых Канарис приберегал на всякий случай, ибо начальник абвера не ставил в игре только на одну карту-Единодушие участников совещания, посчитавших, что следствие можно закончить, объяснялось еще и тем, что советские радиостанции в Берлине, Брюсселе, Париже и некоторых других городах замолчали. Это молчание как бы подтверждало, что виновные схвачены и изолированы.
Трудно допустить, что руководитель следствия советник Редер, что Шелленберг и Канарис, знакомившиеся с протоколами допросов, не обратили внимания на отсутствие ясности в некоторых вопросах. Однако вполне возможно также, что следствие потонуло в колоссальном количестве показаний, вырванных у арестованных и полученных от свидетелей. Возможно, что ни Редер, ни Шелленберг просто не имели физической возможности прочитать все документы заведенных дел. Тем более у них не было времени продумать каждую деталь показаний, тщательно сопоставить эти детали и разгадать кое-какие странности. Например, следствие так и не установило, имела ли Инга Штраух собственную рацию. Сообщенный Штраух шифр не подходил ни к одной из ранее перехваченных и пока не прочитанных телеграмм. Дешифровальное бюро гестапо также не нашло ключа к шифру телеграмм, передававшихся той берлинской рацией, которая, как предполагалось, принадлежала Штраух и ее группе. Загадочной оставалась вся история Штраух и фон Топпенау. Знали ли они, что сообщают сведения в Москву, а не в Лондон? Или действительно Штраух и Топпенау были завербованы советской разведкой от имени Интеллидженс сервис?