— Да. Мы говорили о них.
— В ваших статьях высказывались идеи национал социализма.
— Но это естественно!
— Доктор Хуберт разделял ваши идеи?
— Не полностью. Но соглашался, что Европе необходима консолидация и военная организация, чтобы противостоять большевизму.
— Доктор Хуберт, если я не ошибаюсь, умер лишь в тридцать девятом году?
— Да.
— Значит, доктор Хуберт еще застал чешские и польские события?
— Да.
— Как он к ним отнесся?
— С пониманием. Он полагал, что каждая нация имеет право объединиться, что Германия должна получить свои исконные земли. Кроме того, он понимал, что Германии нужен плацдарм для войны с Россией.
— Это любопытно.
— Доктор Хуберт был умным человеком, господин следователь. Но он опасался, что политика Германии не будет понята ни Францией, ни Англией. Так и произошло.
— Франция мертва, — сказал Хабекер. — Можно считать, что такой страны не существовало. Такое же будущее ждет Англию, вы в этом не сомневаетесь?
— Я не сомневаюсь, что вы читали мои статьи, господин следователь.
Неужели Хабекер на самом деле вообразил, что бедняга Хуберт был руководителем ее группы? Ничего нелепее нельзя представить! Нет, вряд ли. Это, наверное-словесная паутина. Болтовня о каком-то Генрихе Лаубе Хуберте паутина, которую следователь плетет, чтоб скрыть свои намерения. Только «Француз* знал ее настоящий адрес! Только «француз»! Значит, удар будет отсюда-А, может быть, эти намеки на «интимное прошлое» связаны с Эрвином? Нет, нет! Если бы гестаповская крыса хоть что-то знала об Эрвине — крыса не болтала бы!
Она бы впилась всеми зубами.
— Почему вы так глядите на меня? — спросил Хабекер.
— Как, господин следователь?
— Так, словно рассчитываете, сказать мне о чем-то или умолчать.
— Вы ошибаетесь. Мне скрывать нечего.
— Абсолютно нечего?
— Абсолютно, господин следователь.
— Так, — сказал Хабекер. — Откуда же к преступникам попал ваш адрес? Вы не догадываетесь?
— Не могу себе представить, господин следователь.
— Жаль, — сказал Хабекер. — Очень жаль. Скажите, а что это за история произошла у вас в Праге? Ну, в тридцать пятом году. Об этом писали в газетах...
Она сделала вид, будто не сразу вспомнила, о чем идет речь. Потом облегченно вздохнула, кивнула:
— Ах, это про Вертольда? Какая-то глупость!
Но Хабекер не поверил, что история была пустяком. Он долго и въедливо интересовался, знакома ли она с Бертольдом, часто ли виделась, догадывалась ли, что он агент абвера, а потом вновь начал расспрашивать, с кем еще встречалась она за границей, с кем поддерживала отношения? Знала ли такого-то? В каких отношениях была с такой-то?