— Что вы имеете в виду?
— Дружеские связи Топпенау с польскими магнатами, — сказал Штейн. — Они ни для кого не являлись секретом, криминаль-комиссар. Наверное, вы слышали о скандале, который случился в тридцать девятом?
— Пожалуйста, подробнее, — попросил Хабекер. Я ничего не знаю.
— Может быть, и не стоит вспоминать об этой истории? — неуверенно сказал Штейн. — Собственно говоря с ней давно покончено...
— Пожалуйста! — повторил Хабекер. Штейн почесал бровь.
— В конце тридцать девятого, после оккупации Польши, графа послали в служебную командиров в Варшаву, — нехотя сказал он. — Фон Топпенау в обществе весьма уважаемых дипломатов и офицеров. И самым настоящим образом шокировал их, возмущаясь результатами наших бомбардировок, а также решением оккупационных властей, которые обошлись с прежними друзьями графа так, как они этого заслуживали.
— Граф выражал недовольство арестами польской сволочи?
— К сожалению, да, — кивнул Штейн. — Потом Эрих объяснял свое поведение заботой об интересах рейха. Говорил, что польских магнатов следовало привлечь к сотрудничеству, а не превращать во врагов.
— Когда «потом»? — спросил Хабекер.
— Графа отозвали из Варшавы сразу же, — сказал Штейн. — И некоторое время не допускали к делам. Вот тогда он и писал объяснение фон Риббентропу.
— Понятно, сказал Хабекер. — Но если я правильно понял, фон Топпенау удивлял вас отнюдь не приверженностью к родовой знати?
— Пожалуй, — сказал Штейн. — Эту глупость можно хотя бы понять.
— А какие глупости графа понять было трудно?
Штейн снова повозился в кресле, уставился на носки лакированных ботинок.
— Фон Топпенау многие находили умным человеком, — начал Штейн издалека. — Да и сам он был о себе высокого мнения. Иногда в шуточку называл себя старой лисой... Когда я приехал в Варшаву, меня предупредили, чтобы держал ухо востро: фон Топпенау умный интриган, он может втравить в такую склоку, что не сразу вы берешься.
Штейн покачал головой, усмехнулся, исподлобья посмотрел на Хабекера.
— Предупреждали не зря, — сказал Штейн. — Я довольно быстро убедился, что фон Топпенау мастер передавать и сочинять сплетни, способные рассорить людей на смерть. У него просто страсть к этому занятию. И надо сказать, делал он свои финты очень ловко. Комар носа не подточит.
Благодаря Топпенау все сотрудники посольства смотрели друг на друга с подозрением, а самого графа каждый считал доброжелателем. Иной раз это выглядело смешно. Действительно смешно.
— Зачем это было нужно фон Топпенау, по-вашему, господин советник? — полюбопытствовал Хабекер.