Топпенау махнул рукой.
— Моральные сомнения — это, конечно, ерунда. Рождественские сказочки для маленьких девочек. Господи, Эрвин, неужели вы всерьез думаете, что я хочу Украину и Белоруссию, Кавказ и Волгу? Я даже Данцигского коридора не хочу! Вот если бы мне предложили Карлсбад или Рейхенберг, вообще все богемские курорты, то я еще задумался бы! Но глотать «восточные изюминки» Гитлера я не желаю! Пусть сам ими подавится!
Они смеялись.
— Я считаю английскую политику вообще единствен ной, какой должен придерживаться всякий уважающий себя европеец, — сказал Больц.
— Возможно, — согласился Топпенау.
— Значит, вы не осуждаете меня, Эрих? Вы также считаете, что с моей стороны было бы глупостью немедленно отказаться?
Господи, это же ясно!
— Знаете, я хотел бы обсудить это дело с вами во всех Деталях, — сказал Больц как бы вскользь.
— Да, пожалуй, на вашем месте я бы принял предложение, — словно не слыша, ответил Топпенау.
Больц облегченно вздохнул:
— Между нами говоря, я думал то же самое.. Кстати. Бредлей сказал, что суммы две с половиной тысясячи франков и в пять тысяч франков не являются последним словом. Он сказал, что за особо сложные дела возможна выплата премий.
Топпенау сделал вид, что к нему эти слова не относятся.
— Ну что такое две с половиной тысячи франков! — усмехнулся он. — Это же всего три тысячи злотых. Для такой страны, как Англия, это ничто! Но вообще-то это приличная сумма, которой, видимо, хватит, чтобы вы могли выступать в здешнем обществе, совершать нужные поездки и все такое прочее. На вашем месте, Эрвин, я бы согласился. Видите, я тоже откровенен!
Больц помялся.
— Да, конечно — протянул он. — Однако, несмотря на названные суммы, денежный вопрос остается открытым. Ведь все зависит от того, какие сведения получат эти люди.
— Само собой разумеется! Вам предстоит подумать, что бы вы могли им предоставить...
Быстро, исподлобья взглянув на уныло уставившегося в чашку Больца, Топпенау скороговоркой продолжил:
— Предположим, вы согласились. И предположим, что сэр Бредлей будет думать, что за вашей спиной в Варшаве стоит еще кто-то... Но ведь то, что знаем мы в посольстве, эти люди знают из здешнего английского посольства! Во всяком случае, на девяносто процентов!
Больц поднял голову.
— Конечно. Но, как я понял, речь идет об остающихся десяти процентах, Эрих...
— Разве что так... — сказал Топпенау. — Разве что так!
Коньяк и кофе были допиты. Часы в углу пробили половину одиннадцатого.
— Уже поздно, — сказал он, отходя к окну. — Завтра утром я должен быть у посла...
— Мне было крайне важно знать ваше мнение, поднимаясь, сказал Больц. — Все остается между нами.