Я решительно поднялась. Стоять на распухших ногах было больно, но не смертельно. С трудом добравшись до двери, потянулась к ручке, но тут дверь сама стала открываться, очень аккуратно и тихо. В образовавшуюся щелочку осторожно заглянула Вера Матвевна и, увидев меня, радостно улыбнулась.
— Проснулась, Алевтина? Ну и молодец! Здорово, видать, ты, миленькая, устала. И спала так беспокойно, все охала.
Я смотрела на нее с большим удивлением. Несмотря на то, что Вера Матвевна в данный момент разговаривала со мной, из соседней комнаты по-прежнему доносился легкий переливчатый храп.
— А кто это там? — поинтересовалась я, потянув на себя дверь.
— Ах это? — обернулась Вера Матвевна. Я увидела какую-то женщину, спавшую на диване хозяйки. — Это Алла, соседка.
Решив, вероятно, что теперь мне все стало ясно, Вера Матвевна засеменила на кухню, махнув мне рукой. Я подхромала поближе к дивану и взглянула на спящую. Она была молода, лет двадцати пяти, не больше. Темные вьющиеся волосы разметались по подушке, обе руки судорожно сжаты в кулаки. Женщина застонала во сне и повернулась на другой бок. Тут я увидела, что ее правый глаз заплыл большим темно-фиолетовым синяком, выглядевшим на нежном бледном лице просто чудовищно. Я поспешила на кухню.
— Кто это ее так, Вера Матвевна?
Стол был накрыт, Вера Матвевна указала мне на табуретку и поставила на стол сковородку с жареной печенкой.
— Садись... Ты про синяк? — уточнила она и покачала головой. — Кому ж еще, кроме муженька любезного! Все он старается, паразит проклятый, чтоб ему сдохнуть! Как нажрется — и пошло дело! Где была, с кем была! Вот ведь ирод, прости господи! Сам ни одной юбки не пропустит, а девчонку лупцует почем зря. А ей куда деваться? Выскочит за дверь да ко мне бежит. А у меня с этим паразитом разговор короткий: хватила его один раз вон той сковородкой по хребту! Так что он меня теперь опасается.
— Может, по маленькой махнем, Алевтина? — Вера Матвевна вопросительно глянула на меня, я кивнула.
Хозяйка извлекла из недр холодильника бутылку водки, взглянув на нее, я поежилась. С бутылками, имеющими подобного вида этикетки, я предпочитала не общаться. Но выпендриваться перед Верой Матвевной было неудобно, поэтому я лучисто улыбнулась, сделав вид, что все в порядке.
Салат из редиски, жареная картошка и печенка давно уже закончились, стол радовала своим присутствием лишь эмалированная миска с квашеной капустой да почти пустая бутылка водки, а мы с Верой Матвевной все еще сидели, непрерывно жалуясь на жизнь и совершенно не слушая друг друга. Периодически мы дружно начинали всхлипывать, тогда кто-нибудь из нас со вздохом наполнял пустующие стопочки, мы чокались, искренне желая всем пьющим мужикам околеть. За этим занятием и застала нас заспанная Алла. Синяк ее приобрел совсем уж невероятные очертания, она прищурила больной глаз и кивнула нам: