В начале же XX века выработалось немало терминов, которые вобрали в себя содержание возникших тогда словесных образов и образных фраз. В этом деле ведущая роль принадлежала поэзии. Отзываясь на потребности времени, поэты начала XX века создали слова, отразившие настроение современников, для которых то были еще не понятия, а только образ: весомость и невнятица у А. Белого, безвыходность, безбрежность, запредельность, напевность у К. Бальмонта, бездарь у И. Северянина и др. Особенность таких слов в том, что эмоция в них передавалась с помощью отвлеченных «книжных» суффиксов, которые прежде в сочетании с этими корнями не были известны. Выходит, что новый образ можно было создать не только в законченной фразе, необязательно перестановкой или переосмыслением слов, а простым сложением разных частей самого слова - суффиксов, корней, приставок. Эмоция, образ, переполняя фразу, сгущались в пределах слова - самый близкий путь от всплеска эмоции до логической ясности термина. Время торопит - некогда ждать неторопливых переходов от одного к другому.
Это - важное открытие нашего века, сделанное в литературном языке, и впоследствии мы не раз им воспользовались.
В 1921 году учителя отмечали, что прежние выражения стали заменяться странными сочетаниями: четкий стиль вместо отчетливый - от читать; выяв->Ление вместо проявление («выявление характера»); >л*>бимое слово начала века настроение стало заменяться словом самочувствие, а сегодня мы свободно >ПользУемся обоими, не подозревая, что поначалу одно >Из них должно было заменить другое, потому что точ->Нее выражало личное переживание человека.
выбор слова при замене прежнего показателен сам >п° себе. Внутренней формой своей «новое» слово выражает изменившееся отношение к сути явления. Потому и потребовались новый поворот мысли, новая словесная оценка. Так могли возникнуть слова-символы, которые настолько точно выражали сущность эпохи, что оказались под опасностью запрета властей.
При Павле I были запрещены слова гражданин, отечество, даже представитель. Понадобились другие слова, которые и появились. Не обыватель (как требовал Павел) вместо гражданина, а мещанин, и туг же нейтральное горожанин. Все три слова общего смысла, но вот какая решительная разница: обыватель - обитает, мещанин - сидит на своем месте, горожанин же проживает в городе. Обыватель - бывает, мещанин замещает, а горожанин - то же, что гражданин, но только по-русски сказано, не по-славянски. Есть разница? Есть. Она сознавалась и в те времена, когда возникали слова. Слово живет не само по себе, его употребляют люди. Так и осталось в осадке нечто, что сохранило для нас эту разницу: