Старик и вправду ждал уже несколько дней. Козлова он хорошо знал, как и машину, поэтому заметил еще издалека. Приехал старик налегке, с легонькой котомкой. Козлов помог ему взобраться в автомобиль, и они сразу отправились в Лби- гценск.
Приехали заполночь, но Чепай не спал.
— Здравствуйте, тятя, — сказал Василий Иванович.
— И тебе не хворать, — поздоровался отец. — Чего звал?
— Может, перекусите с дороги?
— Куда тебя денешь. Сымай меня отседова.
Чепай помог отцу спуститься из «форда», потом
Иван Степанович пошел сам, опираясь на клюку.
Отношения у отца и сына Чепаевых были странные. Василий рано ушел из дома, поскольку имел характер независимый и часто ругался с отцом по мелочам, хотя в главных вопросах с ним сходился. Но даже при сходных взглядах на жизнь признать правоту друг друга Иван Степанович и Василий Иванович не могли, так что предпочитали вовсе не разговаривать, чтобы дело не доходило до драки.
Однако когда Василий Иванович, не зная, к кому еще обратиться за помощью, от безысходности позвал безногого отца, тот молча собрался и приехал.
В избе начдива было пусто — только длинный стол с двумя скамьями по обеим сторонам и пишущей машинкой, сиротливо стоящей на краю, койка в углу и русская печь.
— Без бабы живешь? — спросил Иван Степанович.
— Без бабы. Не до баб сейчас.
Иван Степанович посмотрел на сына как на юродивого — со смесью жалости и брезгливости.
— Совсем тебе война мозги-то поиссушила. Как — без баб? Вы без баб совсем озверели все. Мужику смягчение нужно, а вы все сухие, немазаные, — Иван Степанович вздохнул и сел на скамью.— Ну, зачем звал?
Василий Иванович сел рядом и рассказал. И чем дольше отец слушал, тем шире улыбался.
— Ты чего? — спросил Василий Иванович.
— Гляжу, Василий, ты в ум входить начал.
В другой бы раз начдив завелся, и опять вместо разговора случилась бы ругань, но, видимо, Василий Иванович и впрямь начал входить в ум и молча проглотил усмешку родителя. Отец, однако, сразу посерьезнел.
— Много времени даешь?
— Нужно мне, тятенька, чтобы ответ они дали не позже октября. Это значит, должны вы до Омска добраться не позднее сентября.
Иван Степанович крякнул:
— Однако без ноги могу в два раза дольше провозиться. Сам знаешь, не ближний свет.
— Вам, тятенька, нужно только к белым попасть, сообщить, что важный пакет имеете для Колчака, и потребовать, чтобы вас непременно лично
в Омск доставили. Я потому вас к себе и вызвал — от нас до белых всего ничего.
— Говорить ли, кем ты мне приходишься?
— Вот этого, тятенька, никак нельзя. Можете дальним родственником сказаться, но близким — ни боже мой! Злы на меня казаки, очень злы, много я им крови попортил.