— Хорош, хорош!! — оглядывая парня с ног до головы, словно впервые его видя, улыбнулся Василий. — Такую махину и кинжалом остановил! Прикажу шкуру его у Аленки в светлице повесить на память. Держи, это тебе за верную службу! Потом еще добавлю, а забуду — напомни!
Последние слова он произнес, обернувшись к жене. Стащил с пальца большой серебряный перстень с алым рубином и протянул его Ивану. Тот сделал невольный протестующий жест:
— Как можно, боярин!! Я не за награды служу! И зверя мне сызмальства бить привычно, в лесу вырос…
— Бери, бери, не то осерчаю! Ярославу скажи, чтоб отпустил тебя домой на недельку. Захватишь к отцу одну семью, что от Амылеева полона осталась, пусть селит у себя. Ну, доволен?
Василий потрепал ратника по плечу, не заметив, как на лицо того набежала тень грусти и растерянности. Иван в этот миг больше думал о той, что ехала в двухстах саженях сзади. Ослушаться Василия и не уехать домой было невозможно. Но на целую неделю?!! А вдруг боярин в это время отправит дочь обратно под Кашин? И тогда даже не попрощаются?.. Боже мой!!!
Но главный удар поджидал бедолагу впереди. Василий явно был в отличном расположении духа и, одарив своего слугу, невольно похвастался:
— Все у меня в эти дни получается как нельзя лучше! Глянь, как тебе вон тот боярчук, нравится? Ладный парнишка! Хочу Аленку с ним до Масляной обвенчать, добрая будет пара. С отцом уже все обговорили, оставит сынка дней на десять, чтоб детишки получше обнюхались. А потом вы его до Нова Города проводите. Оттуда батин обоз на Нижний пойдет, проводите купцов мимо Твери. Неспокойно сейчас под Торжком, ушкуйники балуют. Заодно и подработаете маненько с Ярославом, я на то глаза закрою. Онуфрий обещал охрану не обидеть.
Звон стоял в ушах бедного парня. Он плохо слышал, плохо понимал, что говорит ему хозяин. Одно лишь свербило сознание: Аленку скоро сосватают вон за того сытого купеческого сынка! Еще до Масленицы!!! Господи, да как же так?! Может, пасть перед Василием на колени, взмолиться? Может, еще можно хоть что-то изменить?!
Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая Иванова судьба после подобной глупости (а пал бы он всенепременно в слепо-жгучем своем отчаянии), если б в конце колонны не раздались громкие крики, в которых удивление явно мешалось с яростью. Великий князь обернулся, зычно приказал:
— Борис, узнай, что там случилось, живо!
Ехавший неподалеку сокольничий развернул коня, огрел его плетью, но вдруг, увидев Василия и ехавшего рядом с ним Ивана, натянул поводья. Восточных кровей скакун бешено затанцевал на месте.