Всё, картина в отношении его к девушке резко изменилась. В словах послышалось жёсткое и отчуждённое, словно и не было в этом голосе любви и доброты никогда. Он закрылся одеялом. Воздвиг невидимую стену. Она прислонилась лбом к нему и замерла. Его слова пригвоздили её к месту. "Почему? Что изменилось?" Пребывание Даши в палате сделалось невыносимым. Бугров грубил, выгоняя и не давая ухаживать за собой. Девушка ничего не понимая металась. Обидные слова, в которых прозвучал ей приговор, жгли огнём душу. Бороться с ним тяжело, он был невероятно упрям. Обижаться не смела, разве можно... А Бугров твёрдо зная, что надо сделать именно так, шёл на пролом. Он ничего ей не говоря действовал во благо Даши. Так он решил. Так считал будет правильным. Уверенный, что будет намного лучше, если он просто вынудит её обидится и уйти. Самое правильное - это проститься. Бугров не чувствуя себя совсем не негодяем, а её спасителем, упорствуя шёл к цели. Он просто не понимал, что его усердие никогда бы не изменило сложившееся положение вещей. Даша была безнадёжно влюблена в него и не отступила бы ни за какие коврижки, борясь с ним за каждый свой шаг. От Бугрова прикованного к постели она не отступилась бы никогда. Но он задумал своё и добивался этого. Эти двое были обречены судьбой просто не понимали ещё и этого.
- Что происходит дорогой? - терялась в догадках она. Голос ей с трудом повиновался.
Его взгляд даже не дрогнул. Неподвижно и пристально смотрел он на неё.
- У тебя каникулы, вот и уезжай домой. Спи спокойно ночью. Не торчи тут, видеть тебя не могу. Убирайся.
Она тихо нагнулась над ним, бережно прикоснулась губами к бледной щеке и сказала:
- Отдохни, ты устал. Я люблю тебя безумно.
- Ты мне надоела...
- Ромаша, успокойся.
Его взгляд даже не дрогнул.
Потрясённая, чувствуя себя совершенно убитой, Даша медленно вышла из палаты. Брела, а ноги подкашивались. "Убирайся", "ты мне надоела",- это пожалуй слишком, но она стерпела. Эта его злость её наталкивало на что-то важное... Скорее всего, он чего-то добивается, но чего? О конце отношений она подумать не могла. Для неё потеря Бугрова- равносильно... чему равносильно? А ничему. Чему это ещё может быть равносильно. Просто катастрофа и всё. Даша металась по отделению не зная, что делать. О каком сне он говорит. Она давно уже страдала бессонницей. Но разве скажешь ему об этом, да и зачем, если он не хочет понимать. С ней говорили, но она не слышала, напряжённо уставившись взглядом в собеседника. "Что же произошло? Что?" Но вакуум не был долгим. Вскоре всё встало на место и она поняла откуда ноги растут у его хамства. Догадалась - узнал всё. Другой причины просто не было. Разговор с врачом только подтвердил - Бугров в курсе своего положения. Сказать переживала, значит, не сказать ничего. Дашка рыдала, сходя с ума, но от двери палаты не уходила. Проникая к нему во время сна сидела рядом, любовалась на своего Ромочку и высохла точно щепка, почернев от горя. Уходила сразу же по первой дрожи ресниц. Чтоб не нервничал застав её возле себя - ему вредно. Её стул у палаты всем поднадоел, однако Дашка не уходила. Девчонки страдали около неё, не в силах помочь. Их попытки поговорить с Романом ни к чему не привели. Поняли одно, Бугров узнал правду и принял решение. Нянечка, убиравшая у него и ходившая за ним, тяжко вздыхала: