Наконец, всё стихает и я чувствую, что наделали эти мерзавцы прежде всего на меня самого и теперь вопрос о моём запахе можно закрыть. Точнее, открыть новый вопрос: где вымыться? Вонь ужасная! Заново делаю светильник и оглядываю свой новенький комбез! Ужас!
Но это происшествие, как я ожидаю, должно иметь два положительных фактора. Те, кто ищет пещеру, а больше здесь просто нечего искать, увидев демарш летучего народа, двинутся сюда быстрее, чем раньше и мне не придётся сидеть в этой дыре несколько дней, дожидаясь их. Это первое. А второе — то, что летучие всегда спят на потолках, значит впереди должно быть расширение и, судя по их количеству, немаленькое.
С этими мыслями я топаю еще неизвестно сколько времени и оказываюсь в изумительном классическом подземном гроте, сверху свисают иглы сталактитов, небольшое озеро воды заставляет меня скинуть корзину, упасть в него, не раздеваясь, и только смыв г… с поверхности костюма, снять мокрые одежды и принять ледяную ванну, немного повизгивая от ощущений.
Вот теперь я снова — человек, пардон, ирит. Да что это с моим языком? Его словно изгибает в сторону земных слов. Есть и ещё неясные ощущения, словно мягкие удары по кишкам, но я решаю сначала поесть, мало ли что ждёт впереди, а поскольку пережевывать твердые кусочки сушеного мяса можно бесконечно, начинаю параллельно производить осмотр грота.
Он не так уж и велик, как показалось вначале, в темноте. Зато поражает вертикальная дыра в дальней части, снизу темно, ничего не видно, приходится взлететь и я нахожу то, что хотел — небольшую площадку, на которой вполне можно сидеть и даже лежать, а если повесить на краю защитную стенку, то не придётся опасаться ни упасть, ни быть подстрелянным, ни стать обгаженым.
Последнее мне особенно нравится. Перспектива ещё раз купаться в холодрыге не привлекает. Поэтому бросаю сюда мокрую еще корзину и, спустившись вниз, продолжаю исследование.
Не может быть, не верится, чтобы ради одного этого зала изыскатели рыли такой длинный проход. Не в мягкой почве, а в скале, пусть даже и рыхлой. И не стальными ломами, а каменными же кайлами, обломки которых я видел, проходя мимо кучи мусора. Что может быть здесь такого, что стоило бы этого труда? А если уж стоило, так почему брошено? И не только иритами, здесь и зверь никакой не живёт! Может радиация какая-нибудь?
Небольшую подсказку дарят мне куски полусгнивших веревок, валяющиеся внизу, единственные следы пребывания здесь местных геологов. Опять! Слово "геолог" может относиться только к Земле, потому что её древнее название — Гея! А как называется местная планета? С очень большим удивлением я понимаю, что не знаю этого! Больше чем год торчу в этом мире и не знаю его названия!