С тех пор говорят, что, когда наступает ночь поминовения усопших, слышен звон колокола часовни и что души умерших, окутанные в саван, бегут, как на фантастической охоте, по склонам среди кустарников и зарослей ежевики. Испуганные олени ревут, волки воют, змеи ужасающе шипят, а на следующий день на снегу видны следы от ног скелетов. Поэтому эту гору в Сории зовут Горой душ и поэтому я хотел уйти оттуда прежде, чем наступит ночь.
Алонсо закончил рассказ как раз в тот момент, когда они с Беатрис подходили к тому концу моста, который вел в город. Здесь они дождались остальных, которые, присоединившись к ним, затерялись в темных широких улицах Сории.
Слуги почти закончили убирать со стола. Высокий готический камин замка графа де Алькудьель излучал яркое сияние, освещая группы дам и господ, которые болтали по-семейному у огня. В закрытые окна стрельчатого свода зала стучал ветер.
Только двоим, казалось, был чужд общий разговор: Беатрис и Алонсо. Беатрис, погруженная в блуждающие мысли, следила глазами за игрой огня. Алонсо наблюдал отражение пламени, сверкающее в глубоких глазах Беатрис.
Некоторое время оба были погружены в глубокое молчание.
Дамы в связи с ночью поминовения усопших рассказывали странные истории, в которых главная роль отводилась призракам и привидениям, а вдалеке слышался грустный монотонный звон колоколов сорийских церквей.
— Прекрасная кузина, — заговорил наконец Алонсо, прервав их длительное молчание, — вскоре мы расстанемся, возможно, навсегда. Я знаю, что тебе не нравятся сухии равнины Кастилии, ее грубые воинственные обычаи, простые патриархальные нравы. Не раз я слышал, как ты вздыхаешь, быть может, по кавалеру из твоих далеких владений.
На лице Беатрис выразилось холодное безразличие. Весь характер этой женщины отразился в презрительной ужимке в ее тонких губах.
— А может, по роскоши французского двора, который ты покинула, приехав сюда, — поспешил добавить молодой человек. — Так или иначе, я чувствую, что скоро тебя потеряю… Когда мы расстанемся, я хотел бы, чтобы ты увезла с собой что-нибудь на память обо мне… Помнишь, как мы пошли в церковь возблагодарить Бога за то, что Он вернул тебе здоровье, восстановить которое ты к нам приехала? Твое внимание привлекло небольшое украшение, удерживавшее перо на моей шляпе.
Как прекрасно оно смотрелось бы, скрепляя фату на твоих темных волосах! Оно уже украшало фату одной новобрачной: мой отец подарил его той, что родила меня на свет, и она пошла с ним к алтарю… Возьмешь ли ты его?
— Не знаю, как у вас, — ответила красавица, — но в моей стране принятое украшение связывает некоторым обязательством. Только в торжественный день можно принять дар из рук родственника… который все еще может вернуться из Рима не с пустыми руками.