Дублированная реальность
По словам Рамбама, тот, кто в своем представлении наделяет Творца телесной оболочкой, лишается своей доли в Мире Грядущем. Под телесной оболочкой подразумевается любая концепция такого рода: физическое тело, как у человека, отдельный элемент тела, абстрактное изображение или даже простая схема. Мы должны верить, что Всевышний находится за пределами материального восприятия, что Он совершенно трансцендентален и абсолютно бестелесен. У него нет ни тела, ни органов, ни других осязаемых признаков.
Однако проблема в том, что Тора часто говорит о Б-ге, применяя физические категории. Мы встречаем такие выражения, как "рука Б-га", "глаза Б-га", "перст Б-жий". Всем известны фразы типа - "Сильною рукою и мышцею простертою"; "Глаза Б-га ...на ней (Стране Израиля)". Если нам запрещено представлять Творца в телесном или каком-то ином конкретном облике, то почему это делает Тора? Мы знаем, что Б-г подчиняется Своим собственным правилам, что Он соблюдает заповеди Торы, но почему Он игнорирует этот запрет? Почему и, главное, каким образом мы должны устанавливать контакт с Б-гом, не пользуясь никаким изображением, если сама Тора описывает Его в зримых чертах?
Грех "агшама" - наделение Б-га физическими свойствами - действительно очень тяжел. Тот, кто молится Всевышнему, воображая Его в некоем образе или форме, нарушает этот запрет, что расценивается как один из видов идолопоклонства. Но почему Тора - учение Самого Б-га - изображает Его в таких ощутимых, телесных формах? Как мы должны представлять себе Творца, читая о Его "руке" или "ноге"? В самом деле, если нам запрещено иметь любое умозрительное представление о Б-жественной руке и ноге, почему Тора использует такие выражения?
Рамбам анализирует этот вопрос в своей работе "Илхот есодей а-Тора" ("Фундаментальные законы Торы"). Он пишет: "Дибра Тора келашон бней адам - Тора говорит привычным для человека языком". Другими словами, Тора пользуется метафорическими образами, когда речь идет о Б-ге; она описывает Его в понятных для нас выражениях, "заимствуя" наши представления и наш язык.
На первый взгляд кажется, что Тора говорит человеческим языком, поскольку мы не можем понять иную систему выражения мыслей; мы воспринимаем лишь те вещи и явления, которые являются частью окружающего нас мира. Мы живем в ограниченном, дифференцированном мире; нас окружают живые существа с руками, ногами и глазами, поэтому Тора использует эти привычные нам образы и названия. Как еще она может говорить с нами и быть понятной нам, простым смертным? Нет, мы, конечно, понимаем, что за метафорой, за этими антропоморфизмами скрывается нечто большее. Пользуясь простой лексикой, Тора облекает в плоть бесконечное множество своих глубинных смысловых пластов. Это всего лишь средство для более глубокого раскрытия значений. Поскольку абстракцию можно передать лишь конкретными средствами, Тора сознательно использует эту знакомую нам конкретную терминологию.