— Как?!
Эмир Алим-хан отошел от двери: «Лишь бы о побеге не говорили или о том, как убить меня, и направился к Миллеру читать телеграммы.
Муса-ходжа, однако услышав его осторожные шаги замолчал. И только когда все стихло, повернул к Али слепые глаза.
— Как растет дерево, растет гора, так растет и человек, — продолжал он. — Понимаешь? По учению исмаилитов душа человека сначала — словно темный лес, столько в ней ненависти, злобы, невежества и лжи. Потом, будто по лестнице, душа поднимается на вторую ступень — это когда она начинает сама себя ощущать. Тогда в ней просыпаются воздержание, труд и справедливость. Во» здесь и был Ибн Сина в юности. И потому после труди, равному страданию, нисходило на него озарение. Третья ступень — душа вдохновенная. Она полна знаний, веры, понимания и любви. Через такую душу Вселенная может разговаривать с людьми. Четвертая ступень — это душа пророков, когда в ней есть совершенное терпение, совершенная справедливость, всепрощение и любовь.
— Что ж, — грустно сказал Али, — моя душа на первой ступени.
Он и на суде так сказал. А судьи удивились:
— При чем тут душа?
В При том, что мне еще далеко идти.
— Куда?
— Я и сам не знаю. Но куда-то же я должен идти.
— Вот она — божественная воля! — радостно воскликнул Бурханиддин. — Вы идете к нам! От безбожия Ибн Сины к праведности истинного мусульманина. Разве вы не чувствуете, как зарождается в глубине вашей души стыд? Разве вы не чувствуете, как он прогоняет равнодушие? То равнодушие, что уравняло святую волю эмира со стихами еретика! А ведь вы знаете Ибн Сану всего лишь подростком. И то как он уже вас отвратил! Вы не знаете еще его юность. Юность дьявола. В 16 лет вместо того, чтобы любить девушек, пить с друзьями вино, наслаждаться природой, красивыми песнями, он сидел, как мышь в норе, и грыз старую, затхлую, заплесневевшую от времени книгу — «Метафизику» Аристотеля, штурмовал главную вершину еретической науки. Вот — Бурханиддин открыл «Автобиографию». — «Я прочел «Метафизику». сорок раз, — начал он пересказывать слова Ибн Сины, — и выучил наизусть, но при всем этом так и не понял ни ее, ни цель, ею преследуемую».
Муллы засмеялись.
— Да, — задумчиво проговорил Бурханиддин, — то, что не благословлено аллахом, не входит в ум человеческий. Смотрим дальше. «Я отчаялся и сказал себе. «Это Книга, к пониманию которой нет пути!» Если бы он здесь Остановился! Давал же ему аллах возможность вернуться на праведный путь! Показал ничтожество человеческих знаний!.. Нет же… Продолжаю: «Однажды, перед заходом солнца, я был на базаре в рядах переплетчиков. Один книготорговец, громко расхваливая какую-то книгу, предложил ее мне, но я решительно отказался, таи как был убежден, что от этой книги нет пользы».