В каком-то порнофильме он уже видел подобную сцену. «А разве я смотрю порнофильмы?» – устыдился Турецкий. Он крепко обхватил стремянку. Герда добралась до последней ступени, изящно извлекла искомое, спустилась, держа перед собой. Он перехватил ее за талию, благоразумно отодвинулся. Ему совсем не интересно. Да и что увлекательного можно узреть через колготки?
– Спасибо, мужчина, – женщина пристроила коробку, в которой что-то позвякивало, рядом с побывавшей на полу кастрюлей, кокетливо посмотрела на него. Покосилась на плиту у него за спиной – там было достаточно места, чтобы неплохо провести время. А если еще ее включить – впечатления многократно возрастут…
– Все меня разглядывают, словно я сбежал из зоопарка, – признался Турецкий. – Им невдомек, что я такой же человек.
– Более того, мы фактически проживаем с вами в одном столичном городе, – улыбнулась женщина, поправляя очки, сбившиеся к уху. В глазах обосновалась ирония.
– Да, я, наверное, смешон, – смиренно признал Турецкий. – Простите мне мое простое человеческое несовершенство.
– Отнюдь, – возразила Герда. – Вы теперь другой. Умыт, ухожен, уложен. Когда вы утром возникли на палубе, на вас было жалко смотреть. Вы являли собой такую душещипательную картину… Скажите, а это правда, что вы рассказывали?
– А что я рассказывал?
– Ну, как вы очутились у нас.
– А в чем, по-вашему, правда, Герда? – улыбнулся Турецкий. – Какие варианты? Что меня заблаговременно подложили в пустую каюту правоохранительные органы? Сбросили утром на парашюте с пролетающего мимо облака, высадили с подводной лодки или с маленького плотика, свитого из песен и слов?
Герда засмеялась.
– Даже не знаю, что сказать. Вы интересный мужчина. Но вам ведь неуютно здесь, правильно? – она прищурилась и сделалась как-то ближе (но не роднее). Он давно перестал чему-либо удивляться, если дело касалось «женского вопроса». Не так уж был неправ Киплинг, утверждая, что женская интуиция намного точнее, чем мужская уверенность.
– Очень неуютно, – признался Турецкий. – Впору бросаться вплавь до ближайшего берега.
– Да бросьте, – усмехнулась Герда, – вам не понравился обед?
– Очень понравился. Особенно устрицы в майонезе и индейка в грибном соусе. Это было сногсшибательно.
– В каком это смысле? – она насторожилась.
– В смысле, обалдеть, – объяснил Турецкий. – Нет, правда, очень вкусно. А скажите, Герда, вот смотрю я на вас и не могу избавиться от мысли – вас ведь не очень расстроило известие о смерти Николая Лаврушина?
– Ну что вы… – дрогнули губы, которые и без помады смотрелись вполне прилично. – Зачем вы так говорите, детектив? Любая смерть – это ужасно…