— Не знаешь, почему остров назвали Элефантой?
Я взглянул на нее и как-то разом понял, что чувствовала с детства мечтавшая об Индии девушка. И на ходу принялся раскрашивать тускловатую реальность.
— Когда в тридцатых годах шестнадцатого века португальцы приплыли завоевывать то, что тогда было Мумбаем, — сообщил я с важным видом, — два корабля направились на соседний остров. Уже на подступах к бухте их встретил град камней. Огромные глыбы падали на палубы, сносили мачты, убивали матросов. Капитаны в панике отступили. Через месяц группа из пяти судов была послана усмирить защитников острова. И снова их встретила каменная канонада. Так продолжалось до тех пор, пока не приплыл португальский флагман «Святой Генрих» — его борта были так высоки, что до палубы камни не долетали.
— Они из этих пушек стреляли, что ли? — с интересом спросила моя спутница, показав на орудия.
— Не перебивай! — строго сказал я и продолжил свой фантастический бред. — Каково же было изумление высадившихся на берег португальцев, когда они увидели, что остров защищали двенадцать слонов! При осаде все они, кроме одного, погибли, а этого, последнего, отвезли в Лиссабон, обвинили в колдовстве и судили. Шел тысяча пятьсот тридцать шестой год, — добавил я после паузы. — Это было первое дело португальской инквизиции.
И тут впервые за весь день подруга засмеялась.
Мы возвращались последним катером. Плоское тупорылое суденышко монотонно переваливалось с волны на волну, и мне снилось наше первое свидание. Мы лежим на траве у реки где-то в Подмосковье. Вода плещет о берег и с каждым разом оказывается все ближе к нам. Я щекочу травинкой шею девушки, а она смотрит на меня долгим особенным взглядом. Мне хочется что-то сказать ей, о чем-то предупредить. Но во сне я разучился говорить — просто смотрю в глаза и изо всех сил стараюсь сделать так, чтобы взгляд выражал не только то, что я хочу ее, но и что-то более осмысленное. То, что я тревожусь о ее будущем, например.
Город любви
Манду
…А бывает, просыпаешься в темноте и не понимаешь, где ты и зачем. Глаза с трудом разлепляешь и видишь над собой крошечное окошко и решетку на нем. Нащупываешь рядом чье-то тело, вспоминаешь — LP. И уже не себя жалеешь — ее, скрюченную, окоченевшую от сырого безнадежного холода, уснувшую за час до рассвета. Бедная, моя бедная LP… Эл-Пи…
Имя для подруги я придумал незадолго до отлета в Индию и очень им гордился. Оно было образовано из ее инициалов и одновременно подчеркивало долгоиграющую сущность наших отношений: пластинка была донельзя заезженная, но продолжала крутиться.