— Ври дальше, затейник, — отозвался я, но издевка получилась неубедительной.
— Замковые места — редкостная и чудесная вещь. Издалека это особый звук, может быть, волны ветра, разбивающиеся о твердыню. Но слышно, разумеется, и в полном безветрии. Даже в самые тихие, безмолвные ночи. А вблизи видны прозрачные очертания, порой отчетливые, порой — размытые. Иногда я не вижу ничего и только чувствую кожей, проходя сквозь невидимые стены, особую густоту пространства. Некоторые полагают, что невидимые замки — постройки другого мира, существующего одновременно с нашим, и это двойное бытие делает их вечными и несокрушимыми. Нужно только, чтобы строящийся замок совпадал с невидимым во всех деталях. Но для меня, как и для мастера Гэдана, замковое место — не что иное, как мысль. Ясная, ощутимая и очевидная. Некий замысел, для осуществления которого необходимы люди. Люди живут на свете для того, чтобы выполнять задуманное Богом, так говорил мой учитель. Все замки Порубежья построены по этому закону. Поэтому Порубежье до сих пор никем не завоевано и никогда завоевано не будет.
Он говорил не торопясь, и уже не пускался в труднопереводимую антарскую поэтику, но такими странно манящими были его слова, что я растерялся, не зная, что и думать, на всякий случай сохраняя непроницаемое выражение лица.
— Люди, правда, несколько подзабыли свое предназначение. Способностью строить обладают теперь всего несколько человек на свете… Вернее, способностью видеть. Чувствовать. Нет, люди, конечно, стараются в меру сил: почти на каждом замковом месте стоит какая-нибудь постройка. Неправильная, разумеется.
Он склонился над своим чертежом, и в его руке появился уголек.
— Например, — сказал он и начертил что-то угловатое, косо налезающее на белые линии. — Так выглядит ваша крепость, упустившая шанс стать великолепным неприступным замком. Строили ее, скорее всего, в эпоху Великих Завоеваний и страшно торопились, к сожалению. Мне кажется, будь у зодчего время подумать, он создал бы нечто более соответствующее оригиналу. Они пересекаются, видите, здесь и здесь. Кстати, одна из стен проходит прямо сквозь эту камеру. Вон, я очертил ее. Можете встать туда — не исключено, что почувствуете что-нибудь и наконец поверите мне. У вас вид человека, который может…
Я был уже у черты. Надо сказать, переступил я ее с некоторой опаской. Но ничего особенного не произошло.
— Черт тебя задери, сволочь хлипкая, — сказал я, вскипая, и вдруг услышал далекий подземный гул и ощутил под ногами огромную глубину, прямо-таки бездну.