Передернув затвор пистолета, я дослал патрон в патронник и решительно направился в свое купе. Рывком открыв и тут же затворив дверь, зажег свет. Андрей спал на спине, заложив одну руку за голову. Другая мирно покоилась на груди. А может быть, и не спал, притворяясь. В любом случае, как только загорелся свет, его ресницы дрогнули. Но в тот момент, когда глаза его распахнулись во всю ширь, обрадовавшись свету, "макаров" уже зловеще уткнулся ему в висок.
Моя рука сразу же скользнула под его пиджак и наткнулась на "пушку", аналогичную той, что я позаимствовал у его напарника. Выдернув пистолет из кобуры, я заткнул его себе за пояс.
— С добрым утром, засранец. — Моя физиономия радостно оскалилась. — Как головушка? Не болит с похмелья? А мне вот скучно что-то стало, дай, думаю, разбужу. Пообщаемся малость.
Андрей обескураженно похлопал ресницами и поинтересовался, ещё не потеряв надежду на подмогу:
— Где Дмитрий?
Голос его прозвучал хрипло и глухо, словно из подземелья.
— Он в туалете зависает, — честно ответил я. — И, похоже, он там надолго застрял. Так что можешь не рыпаться, помощи в ближайшем будущем не ожидается. А теперь быстренько засунь свои ручонки под собственный зад и отдыхай, радость, не шевелясь. Представь, что ты мумия. Только на вопросы не забывай отвечать.
Я отступил от мента на шаг, продолжая удерживать его бестолковку на мушке. Андрей подсунул руки ладонями вверх под свою солидную корму и замер. Я, не сводя с него взгляда, легонько потряс левой рукой Оксанку за ногу.
— Подъем, девчонка! Проспишь все на свете.
Она недовольно завозилась и, повернувшись ко мне лицом, не открывая глаз, сонно пробурчала:
— Ну чего ещё? Я спать хочу.
— Уже не хочешь! — рявкнул я у неё над ухом. — Открывай глаза и собирайся. Мы с тобой ошиблись поездом.
Она удивленно распахнула очи, и тут же её сердитый взгляд натолкнулся на пистолет, что я сжимал в руке. Ксюшка обескураженно открыла было рот, собираясь прояснить ситуацию, но я не дал ей такой возможности.
— Мигом натягивай свою шубейку, обувайся и уматывай отсюда.
— Куда? — В ее голосе послышалось удивление на грани истерики.
— В тамбур, пацанка. И жди меня там. Можешь даже покурить, сегодня разрешаю. И ни с кем не разговаривать, даже если там вдруг сам президент появится и будет клянчить адресок на память. Понятно изъясняюсь?
— Понятно. — Она спрыгнула с полки и, вздохнув, принялась обуваться, ворча себе под нос. — Это когда-нибудь закончится? Надоело хуже горькой редьки!
— Только не сегодня, — поспешил я её успокоить. — Выметайся поживее, у нас тут дружеский фуршет наклёвывается.