Оксанка подхватила с вешалки шубку и выскочила в коридор. Позади, закрывшись, мягко хлопнула дверь. Мы с Андреем остались вдвоем. Он продолжал сверлить меня злобным взглядом, словно надеялся, что я от этого потеряю сознание.
— Не зыркай на меня, как волк на телку. Сами виноваты, работать не умеете, а беретесь. Это же глупо!
Моему возмущению, казалось, не было предела. А он непонимающе заморгал ресницами, но не проронил ни звука.
— Вначале в аэропорту нарисовались. А потом решили внаглую в купе подселиться. Я же не идиот, честное слово. Память на лица у меня профессиональная. У вас что, топтунов не хватает?
— Не твое собачье дело! — огрызнулся Андрей. — На тебя вполне хватит.
— Оно и видно, — согласился я с ним. — Только что ж вы, господа, с самого начала облажались? Или так приспичило, что терпеть мочи не было?
Он хищно сверкнул глазищами, но промолчал на этот раз.
— И вообще, кто вы такие? Раз оперативники, то могли бы и действовать согласно должностным инструкциям, то есть официально…
— Кто мы такие, не твоего ума дела. Тем более ты все равно никуда не денешься. Считай, ты уже покойник.
— Страшно, аж плакать хочется. Всплакнуть в жилетку?
— Обойдусь без этого. Я даже на твоих похоронах веселиться буду.
— А вот это мы ещё посмотрим, — удивился я его наглости. — Пока в покойники метишь ты. Придет время, и до твоих дружков доберусь. Если не сам, так помимо вашего управления есть другое — собственной безопасности. Или к вашим соседям обращусь за помощью. Их сейчас столько развелось, что всех и не упомнишь.
Андрей криво усмехнулся, словно я рассказал ему совсем не смешной анекдот. Это меня завело. Кто он такой, что так уверенно чувствует себя даже под дулом пистолета?! Я разъяренно ткнул ему ствол прямо в лоб, да так сильно, что там надолго отпечаталось маленькое колечко.
— Ты, паскуда, если сейчас же не расколешься, кто ты на самом деле и на кого работаешь, то твои мозги разлетятся по всему купе!
— И можешь тогда смело мазать себе лоб зеленкой. — Его глаза полыхнули в ответ с не меньшей яростью. — Но ты же не будешь стрелять, иначе переполошится весь вагон. И куда ты тогда денешься?
Ярость постепенно отхлынула. По большому счету, он прав. Поднимать шумиху мне не с руки. Да и не собираюсь я стрелять во всех подряд. Тем более в уже безоружных. Жаль только, что он не желает поделиться их планами. Конечно, будь мы сейчас в каком-нибудь укромном местечке, подальше от простых обывателей, я нашел бы способ заставить его заговорить. Даже ценой его здоровья. Но здесь, в поезде, физическое воздействие нереально. А жаль.