— Нервишки шалят? — Новиков кивнул на мою руку, заметив заключительные па.
— Уже нет. — Окурок полетел в мутную воду и, злобно фыркнув напоследок, поплыл к Черному морю. — Пора приступать. Скоро совсем рассветет, а там или вся грудь в орденах, или могилка в ближайших кустах.
— Да, тут уж как получится… Однако будем надеяться на лучшее. Я пошел на свою точку.
Он подхватил мой рюкзак и, развернувшись, направился на берег, противоположный тому, откуда должны были появиться долгожданные грузинские гости.
— Коля, подожди! — окликнул его я.
Он остановился.
— Обещай мне, что если вдруг что-то пойдет наперекосяк, не так как мы планировали, и если меня грохнут, то ты постараешься вытащить моих девчонок отсюда и доставить домой. Хорошо?
— Я постараюсь, Филин, — крайне серьезно сказал он и направился дальше.
Затем он опять остановился и, обернувшись, добавил:
— Ни пуха, ни…
— Пошел к черту! — Я улыбнулся, хотя внутри все выворачивалось наизнанку. — Я слишком суеверный. Да не проспи свой выход на сцену. Твоя задача держать их на прицеле, чтобы не устраивали самодеятельности.
Новиков только вяло махнул рукой и скрылся в зарослях. Зашуршала листва, потом звонко треснула сухая ветка, и наконец все стихло. Я выждал ещё пять минут. Затем закурил очередную сигарету и вытащил из кармана пятнистого комбеза рацию.
Паника и первоначальная неразбериха на вилле видимо улеглась. Эфир был чистым и спокойным, лишь иногда раздавались короткие фразы, больше напоминающие отчеты о проделанной работе. Что ж, придется опять разворошить ваш муравейник, господа бандиты. Терпите, сами выбрали такую работенку. Да и нас не стоило в гости приглашать.
Включив рацию на передачу, я медленно и четко несколько раз повторил с трудом вдолбленную в мою голову старательным напарником грузинскую фразу:
— Найдите Бакуриани. Я соединюсь с вами через пять минут. Филин.
Получилось, по всей видимости, недурно, так как на приеме рация тотчас замолчала, сохраняя девственную чистоту радиоволн. Первый шаг сделан, а отступать отцы — командиры не учили. Я стоял, облокотившись на перила, и смотрел на мутные волны. Движение их на равнинной поверхности было медленным и спокойным, в отличие от высокогорного истока, и вселяло уверенность в благополучном исходе дела. При этом я не забывал отсчитывать время. Пора, пять минут уже истекли песком между растопыренными пальцами.
— Это — Филин, — на этот раз по-русски произнес я. — Ты меня слышишь, Амиран?
И переключился на прием, ожидая ответа.
Там что-то зашуршало, а затем раздалось коротко и ясно, но с заметным кавказским акцентом: