Мэтт потребовал себе „Силу любви“ — двойную порцию. Остальные тоже определились с заказом и, как я заметила, выбирали разное. Похоже, все заинтересовались названиями и сгорали от желания узнать, что это из себя представляет.
— Эрика, а что ты будешь пить? — спросил Кейн.
— Что-нибудь очень слабоалкогольное.
— Тогда рекомендую „Мандариновую мечту“, — вмешался официант.
— Значит, мы его и будем, — согласился Кейн.
Когда заказ принесли, мы долго не могли прийти в себя от истерического смеха.
„Сладкий поцелуй“ состоял из горки листового салата, нескольких кусочков сыра, горстки грецких орешков, посыпанных сверху, и трех половинок виноградины. Правда, он действительно оказался сладким — все это было полито медом, разбавленным заправкой для салата. „Улыбка красавицы“ была натертой морковкой с изюмом, „Томный взгляд“ — брокколи, запеченной в тесте.
— Слушайте, кто у них придумывает названия? — ржал Мэтт. — „Розовый закат“ — семга с зеленой фасолью. Ну ладно, семгу еще можно как-то назвать розовой, а что должна тогда символизировать фасоль?
— А отбивная „Трепетное прикосновение“? — поддерживал его Дерек. — Или „Полет надежды“ — жареные куриные крылышки?
„Силой любви“, кстати, назывались бананы в шоколаде, а „Страстным вздохом“ — шоколадное суфле.
Несмотря на все эти идиотские романтические названия, все действительно было довольно вкусно, „Мандариновая мечта“ если и содержала в себе алкоголь, то совсем чуть-чуть, ровно столько, чтобы расслабиться. Настроение, поднятое прочтением меню, поддерживалось оживленной перепалкой Мэтта и Дерека, в которую иногда встревали девушки. Я откровенно наслаждалась вечером.
Кейн вдруг взял меня за руку и потянул за собой.
— Что случилось? — поинтересовалась я.
— Пойдем. Мы с тобой еще ни разу не танцевали вместе, — шепнул он, выводя меня на пятачок в центре зала, где уже кружилось несколько пар. Привычным жестом привлекая меня к себе, Кейн начал медленно покачивать нас под музыку. Я прислушалась. Песня была старая, исполнитель вообще был мне неизвестен, но вот слова…
Я знаю, если бы ты слышала меня сейчас,
Ты сказала бы, что у каждого — своя правда.
Совершенно верно, и вот моя:
Я не могу жить без тебя…
— Ты специально выбрал эту песню? — подняв голову, я заглянула в глаза Кейна. Он улыбнулся.
Любить никогда не было просто,
Но оставить тебя — еще труднее,
И время мои раны не лечит.
Интересно, ты догадываешься, что мне
Пришлось пережить?…
Я сильнее прижалась к моему любимому. Да, я догадывалась, что ему тоже пришлось несладко, когда он пытался отстраниться от меня. В песне явно подразумевалось нечто другое, но и для нас эти слова подходили.