Вскоре вернулся Славута, добывший двух тощих, еще не отъевшихся зайцев. С луком и стрелами дрегович управлялся не хуже, чем со своей секирой.
В путь двинулись часа через два.
– Все у нас не по-людски, – ворчал Славута, – днем спим, на ночь глядя в дорогу пускаемся. Ровно нечисть какая…
Тарус укоризненно глянул на него, но смолчал. Вишена цокнул языком.
– Не поминал бы ты нечисть, друже… И так спасу от нее нет, – сума с рубиновым мечом теперь жгла ему спину. Слова чародея не на шутку встревожили.
Славута в ответ только вздохнул.
И опять потянулся навстречу лес; неслышно стелилась под ноги неприметная звериная тропа; трещала вдали вредная белобокая сорока. Яр пристроился рядом с дреговичем и вполголоса что-то у него выпытывал; Омут, погруженный в свои извечные думы, ступал в трех шагах за ними. Вишена шел за Тарусом и все вспоминал прошлую ночь. Волчьи ощущения накрепко врезались в память. То, что можно обернуться волком, воткнув нож в гладкий пень на поляне и перекувырнувшись через него, знал даже ребенок. Но – знал как сказку, ибо каждый мальчишка с замиранием в сердце хоть раз пробовал проделать это. Вишена тоже пробовал. С замиранием в сердце. Сказка оставалась сказкой…
– Тарус-чародей, – встрепенулся Вишена, – это трудно – обернуться волком?
Тот усмехнулся:
– Нет.
– Я думал, что нож, пень, поляна – это только сказки.
– Почему же сказки? – ответил Тарус. – Вчера сказки были? То-то.
– Я же пробовал раньше. Да и многие пробовали. Отчего же ни у кого не выходит, только у тебя? – недоумевал Вишена.
– Оттого что я – чародей, – опять усмехнулся Тарус. – То, что всем известно, это далеко не все. Люди повторяют только то, что видят: нож, пень, поляна. А всякий ли нож сгодится?
Вишена не знал. Это действительно никогда раньше в голову не приходило. Казалось, нож есть нож, чего там, бери и вгоняй в подходящий пень.
Чародей полез за пазуху и подал ему невзрачный, потемневший от времени нож с липкой резной рукояткой. Вишена повертел его в руках и, не разглядев ничего необычного, вернул.
– Ну?
– Запоминай, Вишена. Этим ножом четыре года назад я убил волка. В ночь на Ярилу. Одним ударом, прямо в сердце. И вынул его из раны только на рассвете.
– В ночь на Ярилу… – пробормотал Вишена, – прямо в сердце…
На Ярилу ночь была самой короткой в году. Редко кто спал в это время. Это ночь гаданий, ночь чародейства и волшебства, ночь колдовских заклинаний и нечисти.
– Только в эту ночь? – спросил Вишена, заранее уверенный в ответе.
– Только в эту, – подтвердил Тарус.
– И все?
– Нет, не все. Пень тоже не всякий сгодится. Только гладко спиленный.