Келеф посмотрел на пухлый зелёный шар, витавший в лампе за стеклом, и ответил медленно, равнодушно:
«Когда я наклоняюсь к карте, то начинаю подражать ему. Отчётливо вижу: командир рисует овалы — скопления войск —, направления ударов. Его выбрала главнокомандующая, одобрил совет Гильдии…»
Данастос усмехнулся.
«Вести орду монстров в бой никому их них явно не приходилось».
Сил'ан улыбчиво прищурился.
«И когда придётся угадывать верный миг, — довершил весен, — на поле не будет другого командира — только ты. Так и зачем оглядываться?»
Спустя три дня. Полдень
Ченьхе с удивлением озирался. Лица воинов, иных из которых он знал, были суровы; они окружили его и советника, словно опасных врагов, выставили копья. «В чём дело? — хотел спросить уана силач. — Отец, мы же спаслись, неужели ты не рад?»
— Никто не смеет выступать против меня, — сорванным голосом крикнул Каогре, прежде чем его сын успел вымолвить хоть слово.
— Выслушай же! — беловолосый попытался объяснить, что случилось на границе, но его грубо ткнули рукоятью ножа под рёбра, и он смолк.
— Предатель умрёт, — громко, так чтобы слышали сотни воинов, объявил уан.
Ченьхе обвёл взглядом бесстрастные лица советников и подумал, что они давно того хотели, да только не решались сказать. С удивлением он заметил, как Йнаи закрыл глаза. Правителю вручили ритуальный каменный нож. Силач криво улыбнулся и последовал примеру советника. Подобного окончания своей истории он никак не ожидал.
Летни вокруг затихли, шаги уана приблизились. С тихим шорохом клинок покинул ножны. Ченьхе спокойно и глубоко вдохнул, он не испытывал страха, лишь разочарование: оказалось, отец — мудрый, всезнающий, тоже мог ошибаться как простой человек. «Пусть так, — подумал силач, — всё равно правитель из меня бы не вышел».
Неожиданно Йнаи шумно вздохнул. Ченьхе широко распахнул глаза и увидел, как медленно тело советника наклонилось вперёд и рухнуло наземь к ногам Каогре. Тот с равнодушным выражением лица вытер каменный нож, потом сделал знак рукой, и воины, удерживавшие силача, отошли прочь, оставляя отца и сына наедине.
Ченьхе показалось, что его со всей силы ударили дубиной по голове: земля уходила из под ног, темнело в глазах, во рту стоял железный горячий привкус крови.
— Он всегда был странным, — говорил первый советник, громко, отчётливо. — Служил прежде уану Каяру, якшался с ведунами и вечно беседовал с животными.
Воины, словно стадо на выпасе, кивали головами. Каогре всё смотрел на сына, ожидая вопроса, но тот молчал.
— Мне нужен наследник, — объяснил уан. — Идём.